Квадратное время. Павел Дмитриев
открылась перспектива очень длинного многоярусного зала, такого высокого, что его потолок терялся в сумраке. По правой стороне шли окна с затемненными стеклами, по левой тянулся бесконечный ряд окованных железом дверей – картина с незначительными вариациями повторялась на каждом из пяти этажей, которые, в свою очередь, соединялись узкими железными лестницами-галереями.
– Получай свеженького! – бойко выкрикнул мой провожатый.
Где-то сверху застучали каблуки, и скоро маленький, болезненно тощий конвоир в туго стянутой ремнем серой солдатской шинели повел меня на третий ярус – как оказалось, на очередной, куда более серьезный обыск.
По крайней мере, на этот раз меня заставили раздеться догола, облапали в разных неприятных местах, долго исследовали подкладку и швы на основательно изгвазданной голубиным пометом одежде, удивлялись крою, фактуре ткани, подошвам ботинок Gastein, а особенно – обычным носкам. Не поленились вытащить из них и попробовать на зуб резиновую жилку. Только много позже я понял, что подобная конструкция если и известна, то лишь богатым буржуям{15}, простые же люди используют специальные носочные зажимы-подтяжки либо носят высокие, стягивающиеся под коленом гольфы.
Напрасно я опасался футурошока надзирателей при виде застежек-молний{16} – они были прекрасно знакомы с данным изобретением. Хотя это не помешало им вертеть рюкзачок из стороны в сторону совсем по-детски, как новую игрушку.
Я страшно боялся, что отберут все, вплоть до стоптанных кроссовок, «отельного» спортивного костюма и грязных боксеров, однако необычный, явно заграничный гардероб озадачил, а возможно, напугал местную тюремную обслугу. Так что они довольствовались «подарком» в виде початой пачки одноразовых бритвенных станков да тюбиком крема для бритья.
Спустя десяток минут дверь камеры – массивная, как у сейфа, – почти бесшумно захлопнулась за моей спиной. Немедленно раздался тяжелый, ахающий стук защелки, а сразу за ним – с хрустом два раза провернулся ключ.
«Как-то слишком выходит солидно для КПЗ…» – подумал я, без сил падая на привинченную к стене железную раму с переплетенными железными же нитями-пружинами.
В моем персональном застенке было мокро, темно и адски скучно.
Четыре шага туда, четыре обратно, асфальтовый пол, забранное решеткой тусклое окно у потолка, под ним крохотный рукомойник очень странного устройства: для того чтобы из крана потекла вода, надо левой рукой все время нажимать на длинный деревянный рычаг. В углу чудо цивилизации – чугунный унитаз не иначе как царских времен. Ни прогулок, ни газет, ничего, даже морды надзирателя не удалось рассмотреть.
Единственная забава – стирать тряпкой струйки воды со стен и лужицы с пола да читать нацарапанные на стенах не особенно утешительные надписи типа «Кто может, сообщите на Ивановскую улицу, 24, что доктор Алтуров расстрелян». Встречались и варианты посложнее, например, в красном углу химическим карандашом наивная и явно неумелая рука тщательно прорисовала образ-икону,
Резиновая нить для одежды, в том числе и носков, используется с начала XX в. Но только к 1925 г. фирма Dunlop Rubber наладила массовое производство недорогой и устойчивой к кипячению «резинки» сначала из натурального, а потом искусственного каучука.
«Непрерывная» застежка была запатентована еще в 1851 г., хотя более-менее современный вид приобрела к 1913 г. Американская армия заказала летные комбинезоны с молниями в 1917 г.