Переписка художников с журналом «А-Я». 1982-2001. Том 2. Игорь Шелковский
(даже не военной, а моральной) трудно себе представить. У меня перед глазами сценка из далёкого прошлого. Две худенькие девочки гуляли по разрушенной стене в Новодевичьем монастыре, и дура сторожиха позвонила дружинникам и сказала, что «здесь хулиганят». И вот приехала машина, высыпали оттуда дружинники – этакие гориллы, молодцы с красными рожами и бычьими шеями. Засучивая рукава, они пробежали сквозь девочек и притихшую сторожиху, устремившись туда, где можно будет сейчас кого-то ловить, выкручивать руки, долго и с удовольствием применять насилие. А когда потом выяснилось, что никаких других «хулиганов» нет и понасильничать будет не с кем, все они были страшно разочарованы.
А ведь тихий, спокойный, ухоженный Запад тоже весь мир моделирует на основе собственного опыта. Здесь не представляют, что людей можно довести до состояния крыс, и этих крыс свести в одно стадо, которое потом на что угодно будет лезть и лезть, невзирая ни на какие жертвы, т. к. терять уже нечего. Здесь не знают, что такое пропаганда, здесь её просто нет в природе. Пропаганда как промывка мозгов здесь не существует, поэтому никто не представляет, какую силу она имеет по ту сторону. Никто не понимает, что этой пропаганде можно противопоставить только одно – информацию.
Здесь ведь всё именно на этом и строится, что человеку предоставляют информацию во всей её полноте, а точка зрения и выводы – дело самого человека, его личности. Непонимание, что такое тоталитарная система, можно видеть от верхов до низов (когда какая-нибудь девочка не понимает, зачем надо везти книжку в Москву). Те люди, которые понимают суть дела и особенно те, кто что-то делает, чтобы помешать трагическому ходу событий, – чрезвычайно редки. Дело борьбы с тоталитаризмом (с фашизмом, со злом) лежит на хрупких плечах прозревших одиночек, идеалистов – интеллигентов, не обладающих ни особой властью, ни особыми средствами. Вот так и получается, что с одной стороны на оглупление масс тратятся миллиарды от государства, а с другой стороны, на правдивую информацию – копейки, собранные энтузиастами с протянутой рукой. Отсюда и трудности всех эмигрантских изданий и начинаний.
В Москве закручивание гаек и нехватка продуктов. На днях в Париже расклеили повсюду плакат (какая-то оппозиционная партия): карикатурно изображённый Миттеран и огромная нога, поддающая ему под зад. Такого же рода плакаты, лозунги, газетные карикатуры были и будут против любого президента, находящегося у власти, и это не приводит к ослаблению его позиций, т. к. он выбран и правит от имени большинства. В Париже полнейшее изобилие продуктов, товаров, услуг и пр. Казалось бы, какая связь между изобилием товаров и свободной критикой власть имущих («в Сов. Союзе с оппозицией покончено»)? А связь та, что чем больше людей превращают в рабов, тем менее производителен становится их труд.
Два относительных взлёта советской экономики в период нэпа и в первые годы хрущёвского правления связаны с тем глотком свободы, который получило общество в эти два периода.