Позволь быть любимой. Дженни Лукас
затянули небо, скрыв луну, и на какое-то время они остались в полной темноте. Внезапно Бэлль почувствовала необходимость хоть с кем-то поделиться своим горем. И она действительно была не лучшего мнения о Сантьяго, впрочем, это, скорее всего, было взаимно.
Эта мысль почему-то успокаивающе на нее подействовала. С Сантьяго ей не нужно притворяться, ей не нужно все время быть позитивной и радостной, не надо стараться всем угодить. Бэлль с юных лет научилась никому и никогда не показывать своих негативных мыслей и плохого настроения. Если ты честна в своих чувствах, то многих это не устраивает, ты перестаешь нравиться людям, и они уходят от тебя, особенно те, кем ты по-настоящему дорожишь.
Так что, получается, Сантьяго – единственный человек, кому она могла рассказать. Единственный, с кем она могла быть самой собой. Потому что, если он исчезнет из ее жизни, она закатит по этому поводу вечеринку.
Она сделала глубокий вдох.
– Все дело в ребенке.
– Понимаю, я тоже как-то побывал с ним наедине. Дети. – Он закатил глаза. – Все эти подгузники, крики… Но что поделать? Некоторые люди до сих пор почему-то хотят детей.
– Я хочу. Я хочу ребенка.
Луна выглянула из-за туч, и Бэлль подняла на Сантьяго полные слез глаза. Он посмотрел на нее, а потом фыркнул.
– Ну конечно, хочешь. Такой романтичной идиотке, как ты, нужна любовь, цветочки и прочий бред. – Он пожал плечами. – Ну так чего ты рыдаешь? Остепенись, выйди замуж, купи дом – никто тебе не запрещает.
– Я… У меня не может быть детей, – прошептала она. – Никогда.
– Почему ты так уверена?
– Потому что… – Она посмотрела на следы на снегу. – Это невозможно с медицинской точки зрения.
Она обхватила себя за плечи, молясь, чтобы он не задавал вопросов. Почему? Что случилось? Но он удивил ее.
Сделав шаг вперед, Сантьяго притянул ее к себе и укрыл полами своего пальто. Она вдруг почувствовала такое умиротворение в его теплых сильных руках, когда он осторожно погладил ее по длинным темным волосам. Бэлль посмотрела на него, и ее сердце застучало прямо в горле.
– Ты, наверное, думаешь, что я ужасный человек, – сказала она, отстраняясь от него. – Я плохая подруга. Летти только что потеряла отца, а я провела весь вечер с ее ребенком, отчаянно завидуя ей…
– Остановись. – Сантьяго взял в ладони ее лицо и посмотрел ей в глаза. – Ты знаешь, что я считаю тебя романтичной идиоткой, застрявшей в ванильных мечтах, но когда-нибудь ты лишишься розовых очков и узнаешь правду о жестокости этого мира.
– Я…
Он прижал палец к ее губам.
– Но даже я вижу, что ты хорошая подруга.
Его палец был таким теплым на фоне ее ледяных губ, и Бэлль внезапно пронзило желание поцеловать его, обхватив своими губами. Никогда в жизни ее – неопытную девственницу – не посещали такие мысли. Но несмотря на то, что Сантьяго ей совершено не нравился, было в нем что-то возбуждающе-опасное, и это пугало ее.
Вздрогнув, она отвернулась. Она подумала обо всех тех женщинах, которых он соблазнил, тех, кого она считала