Нездешние. Роберт Джексон Беннетт
что все законно, и не хотелось бы думать, что я зря ехала в такую даль. К тому же, как я понимаю, срок завещания истекает через неделю.
– Вижу, – кивает миссис Бенджамин и наконец начинает разбирать бумажную груду. – А вы будете миссис Брайт?
– Мисс. Да.
Мона готова предъявить документы, но ее не просят.
– Подождите. Я вас помню. Это не вы вчера приехали в красной машине? На похороны?
– А, да. Это я.
– Ах, – тянет миссис Бенджамин, – вы дали повод для сплетен, милая.
– Извините.
– Ничего, бывает, – небрежно бросает миссис Бенджамин. – Честно говоря, это немного подняло настроение.
– Можно спросить, а кто скончался?
– Мистер Веринджер. – Судя по взгляду женщины, это должно что-то значить для Моны. Не дождавшись реакции, женщина спрашивает: – Вы его не знали?
– Я только вчера вечером приехала, мэм.
– Понимаю. Что ж, он был… весьма уважаем в городе. Мы все взволнованы.
– Как он умер?
Но миссис Бенджамин уже погрузилась в бумаги, щурится на бледный неровный шрифт.
– Не припомню, чтобы здесь жили Брайты…
– Первоначальной владелицей была Лаура Альварес.
– И Альваресов тоже не помню, – отвечает женщина, интонацией намекая: а должна бы… Что-то сообразив, она щурится на Мону. – Вы не могли бы отступить немного?
– Простите?
– Не могли бы вы сделать шаг назад. На свет. Чтобы мне вас рассмотреть.
Мона повинуется, и миссис Бенджамин вглядывается в нее сквозь маленькие стекла очков. Глаза за линзами выглядят глубоко запавшими, как будто глазницы им велики, и эти глаза ищут что-то в лице Моны – то ли знакомых черт, то ли следов порока, который расскажет ей о Моне много больше сухих бумажных листов.
– Вы вполне уверены, милая? – спрашивает наконец миссис Бенджамин. – Вы не похожи на человека, который… которому здесь место. Быть может, вам лучше вернуться домой.
– Прошу прощения? – негодует Мона.
– Понимаю, – сдержанно отзывается миссис Бенджамин. – Ну что же, уверены – значит, уверены. Бумаги у вас, видимо, в порядке. Проблем возникнуть не должно. Позвольте, я кое-что проверю.
Она встает, улыбается Моне и ковыляет за шкафы.
– Извините, если была невежлива, – доносится из-за них ее голос. – Это от неожиданности. К нам много лет никто не приезжал. Я даже не представилась… меня зовут миссис Бенджамин.
– Да, я так и поняла, – отвечает Мона. – Вы одна ведете все дела?
– Да. Дел-то немного. Большей частью я кроссворды решаю, только, пожалуйста, никому не говорите.
Она смеется. Мона догадывается, что это ее излюбленная шуточка – с бородой.
– У вас тут… гм… довольно много оленьих голов.
– А, да. На хранении, знаете ли. Когда-то висели по всему зданию. Не знаю отчего, в Винке много лет главным украшением служило что-нибудь мертвое. Теперь я в них тут немножко закопалась, но в пустые дни с ними не так одиноко.
Мона заглядывает