Нездешние. Роберт Джексон Беннетт

      – Вы недавно в городе, да? – спрашивает Грэйси.

      – Да. – Мона уже знает, что услышит дальше.

      – Не примите за обиду, но я о вас уже слышала. Это вы…

      – Леди на похоронах, – подсказывает Мона. – Я. Как быстро расходятся слухи.

      – Ну, им здесь недалеко идти. Можно спросить, зачем вы нас посетили? У нас здесь мало приезжих.

      – Ну, я бы не назвала это «посещением».

      Мона в очередной раз объясняет насчет дома. Надо бы ввести это объяснение в процедуру знакомства.

      – Ох, – восклицает Грэйси. – Как грустно с вашим отцом.

      – На самом деле, – отвечает Мона, – для меня не грустно.

      Грэйси ловко меняет тему.

      – Так ваш отец здесь жил?

      – Нет, мать. Давным-давно. Не думаю, что она местная уроженка, но я бы сказала, этот город стал ей родным. Не знаю. Вы случайно не знаете чего-нибудь об Альваресах? Наверное, нет, вы ведь так молоды.

      Грэйси качает головой, но тут Моне приходит новая мысль.

      – Скажите… вы не в курсе, где здесь архив? Я бы попробовала узнать о ней там.

      – Я знаю, где он был, – отвечает Грэйси, – только он сгорел еще до моего рождения. В ту бурю в него тоже ударила молния. Отстроить так и не собрались. Теперь там просто пустырь рядом с заправкой.

      – Я уже слышала про ту грозу, – говорит Мона. – Как видно, это было настоящее бедствие.

      – Для нас, пожалуй. В конце квартала, на краю городского парка, есть памятник погибшим, – объясняет Грейс. – Разбитое молнией дерево. Половина цела до сих пор. Его покрыли лаком, чтобы не гнило.

      – Я хотела бы посмотреть.

      – Это в ту сторону. – Грэйси указывает в окно.

      Взглянув туда, Мона обнаруживает, что за ней наблюдают: в угловой кабинке сидит человек в серо-голубом костюме и панаме. Он немного напоминает коренного американца: угловатые жесткие черты лица, прямые черные волосы. Перед ним горячий ужин, но мужчина сидит, засунув руки в карманы пиджака, и не шевелится. Непохоже, чтобы его обеспокоило внимание Моны: темные до черноты глаза спокойно встречают ее взгляд.

      – Вот оно как, – бормочет Мона. Поблагодарив Грэйси, она принимается за еду, хотя голод заметно ослабел.

      Закончив, Мона расплачивается и покидает заведение, на ходу обернувшись в ту сторону. Коренной американец исчез, хотя тарелка на месте и еда не тронута, только пар от нее больше не идет. На улице Мона смотрит в обе стороны, но его не видно.

      Мона снова пересчитывает автомобили. Все стоят по-прежнему. Она гадает, наблюдатель ли вызывал в ней чувство тревоги или что другое.

      Она проходит по улице до парка с огромным белым геодезическим шаром. Мемориал Мона находит перед зданием суда. Это высокий выщербленный зубец темного поблескивающего ствола, криво торчащий из пышной зеленой травы футов на тридцать в высоту. Мона видит темный мазок, изогнувшийся от вершины по старой коре. Все это напоминает произведение современного искусства.

      Подойдя, она читает табличку внизу.