После нас. Андрей Грешнов
но в Эмиратах в авторизованной мастерской руль переставили на левую сторону. Впоследствии все праворульные автомобили в Исламской Республике объявили вне закона, а затемненные стекла просто запретили под угрозой изъятия авто в пользу государства. МВД усмотрела в тонировке стекол угрозу безопасности для жителей Афганистана, так как «в автомобилях с тонированными стеклами могли передвигаться террористы и диверсанты, которых полицейским нелегко обнаружить».
Мы быстро оформили договор купли-продажи и поехали домой. Дорога пылила через район, где в 80-е годы прошлого столетия располагалась одна из наших воинских частей, в которой находился морг 40-й армии. Удивительно, но бетонные стены, отлитые квадратами по периметру бывшей в/ч, сохранились в первозданном виде. Уцелели и железные ворота, на которых темнела проржавевшая красная звезда. На месте бывших модулей темнели останки генераторов, печей, другого уже никому не нужного военного скарба, который даже запасливые афганцы посчитали для себя совершенно бесполезным. На площадке, где находился наш бывший морг с холодильниками, работала группа афганцев – панджширских таджиков. Я подошел к ним, мы разговорились. Оказалось, что земельный участок тут выкупила какая-то фирма, зарегистрированная в ОАЭ, и здесь запланирована жилая застройка виллами. Сам морг – уходящий в землю полуподвал с двумя секциями железных ворот – пока не разрушили, но уже оборудовали в нем склад строительных материалов.
Четверть века тому назад в этом полуподвале в серых пластиковых пакетах ожидали превращения в «груз-200» убитые советские мальчики-солдаты и офицеры, которых сюда свозил «Ан-12», получивший в народе название «Черный тюльпан». Здесь происходили опознания трупов и останков военнослужащих, служащих и гражданских лиц, здесь же, как и в ряде других районов Афганистана, деревянные гробы закладывали в цинковые пеналы, которые затем запаивались, а те – в большие деревянные ящики с ручками для переноски. Общий вес груза не должен был превышать 200 килограммов…
В тот момент я почему-то думал не о мертвых, а о живых. Что должны были чувствовать люди, которые на ежедневной основе занимались приемкой и сортировкой трупов и их частей, изготовлением гробов и запайкой цинков? Где они, живы ли сегодня, не сошли ли часом с ума от выпавших на их долю испытаний? Я ходил по стройплощадке, некогда бывшей советским гарнизоном, и пинал носками ботинок разбросанные кругом камни, пока не уперся в остовы сгоревшего «газона» и хорошо сохранившегося автобуса «ПАЗ», служившего когда-то труповозкой. Нахлынули совсем мрачные мысли, и я заторопился домой. По пути мы догнали военную колонну итальянцев, которые стали махать нам руками и водить в разные стороны установленным на броневике немецким пулеметом МГ. Нур подсказал, что нужно быстро отстать от колонны, иначе по нам начнут стрелять, приняв за террористов.
Вдоль дороги от района Касаба, где у подножия горы до сих пор стоят невредимыми первые четырехэтажные