Это Тебе. С любовью от Марии Фомкиной. Мария Фомкина
оцепенело, вымерло… Лидочка, мне так страшно стало! Ком к горлу подступил, всю затрясло – так плакала, даже тогда подумала, что умру от слез!
А худ.рук наш, Федор Степанович, кричит: Синицына, ты же боец фронтовой артистической бригады! Командую: перестать нюни распускать! Вам боевой дух надо поддерживать, а на вас глянешь, и самому тошно станет! Прекратить безобразие!
Он ругается, а мы – хохотать.
Плохо сейчас скажу, но мы очень любили, когда он ругался. Понимаешь, всем на секунду казалось, что войны нет, что мы, будто бы, в родном театре, на репетиции… так тепло становилось. Но только на секунду, потому что всем ясно – как прежде, уже никогда не будет. Все теперь изменилось. Живые стали мертвые. Мир сменила война.
Лида, я всегда мечтала много выступать, и вот, на передовой и исполнилось – сутками не спали! Бывало, от усталости ноги не держат, или на морозе все немеет до невозможности, а все же подымаешься и идешь петь и плясать.
– Эх, рас-куд-рявый…
Поначалу страшно было всегда, а потом… да и сейчас страшно, чего лукавить. Но вот я вывод сделала: песни у нас такие же могучие и сильные, как и сам народ. Мне один солдатик, знаешь, как замечательно сказал: после выступления к нам подошел и говорит:
– Хорошо как поете, милые девушки! Звонко! И песни-то какие! Нам под советскую песню и под пули не страшно идти…
Вот точно так и сказал! Видишь какая сила у искусства. Особенно, когда в него верить и беречь. Оно и душу спасти может – вот как.
Я думаю, что человеку надо не много. Даже вот как: единственное что нужно человеку – Вера.
И тут уж неважно во что он верует: в искусство, в жизнь, в возвращение домой, в то, что родные живы и здоровы, в Победу.
Понимаешь?
Лида? Ты меня слушаешь?
Ой, уснула, кажется. Ладно, Лидочка, отдохни, милая. Давай хоть несколько минут в тишине посидим, пока наступление не началось.
Просто надо было мне кому-то рассказать свою историю. Кто знает, вдруг я завтра уже не смогу никому ее рассказать. Времена – то такие, только на Вере душа и держится….
У Войны не женское лицо
А я, товарищи, хочу помянуть Осипову Анну Михайловну! Это был человек храбрый, честный. Истинная коммунистка и боец, а не просто сестра милосердия.
Да что ж это за посмертная грамота какая? Братцы! Аннушка за нас с самой Смертью воевала каждую минуту на фронте! Я сам ей жизнью обязан! Да, ежели, не она – я сейчас бы не с вами стоял, а под братским крестом, под Полтавой лежал, земелькой присыпанный. Плечом к плечу с нашими солдатиками отдыхал бы от свиста пуль…
Вообще, какое страшное дело, братцы, какое горе пришло на нашу родную землю, что мы своими силами не справились. Что не смогли наших матерей, сестер, жен, спинами заслонить от войны. Не смогли их защитить…
Им бы, милым, по дому хлопотать, детей поднимать, об уюте заботиться. А пришлось, против своего назначения, мужскими делами заниматься, да в самое пекло строем замаршировать. Стыдно,