Земля русская. Книга первая. Людмила Дегтярь
ДЕДА КАВУНКО
Се похоже на вымысел, но традиционная история глубочайшее заблуждение
Помнит Русь седые были —
Грозных скифов, копьев рой.
Кони гулко степь дробили
Предрассветною порой.
Воля ярила крепь-силу,
Вольный ветер дух бодрил.
Ратникам земли-Рассеи
Божье царство посулил…
Горны звали, кровь багрилась:
На Святую Русь налет!
Вои грозные крестились:
«Бог, храни нас! Рать вперед»!
Кони пращуров, вы други верные,
Ярый пыл меча заговорен!
Вызвал русский хан на герц неверного,
Бьется хан с врагом богатырем!
Райской птицей пели гусли
Павшим воям-храбрецам.
С горьким взмахом души-гуси
Устремлялись в небеса.
Помнит Русь – звенели стрелы
Метких скифов роем ос.
Кони с гиканьем летели
По траве, седой от рос.
Вехи росами осели.
В генах памяти живой
Бога кровь взывает в теле
К жажде славы боевой!
НАСТОЯЩАЯ КУБАНЬ. Золотая полоска раскаленного диска светила, словно подарив на прощанье уходящему дню улыбку, отразилась на причудливом облаке хвостом летучего змея и поспешно скрылась.
И вскоре легкое марево поплыло по леску. Постепенно лес стал сгущать краски. И скоро перелески заволокло сизым туманом, вбиравшим в свой покров ясность дня и яркость лета. Словно торопясь, надвинулись сумерки… Ночь в лесу настигала быстро, укутывая природу в сонное одеяло.
И вот уже стала прокрадываться темь, сгущаясь, сгрудившись тучными темными жеребцами меж стволами деревьев, залегая зыбкими сырыми клочьями по лощинкам. Деревья вскоре насупились, выгораживаясь на небосклоне зыбкой суровой стражей, разграничивая землю и небо, день и ночь. И очень скоро вовсе стемнело. Зато ярче, словно Божьи лампадки, засияли звезды, освещая путь случайному путнику.
Не прошло и пару часов, как в трущобе зависла непроглядная мгла. Лишь на краю небольшого хуторка озарялась вичурной пляской ярого костра излюбленная лужайка. Искры, вспыхивая и рассыпаясь, мерцающими пучками уносились в звездное небо, исчезая в синем безмолвии.
Вокруг полымени мельтешили несколько подростков и взрослый, бросая причудливые тени на кусты. Ребята подтягивали из лесу сухие ветви, рубили на дровишки, ломали на щепки. Заготовив сушняк, принялись умащиваться, расположившись вокруг трескучего пылающего огня, щуря глаза от вспышек лучинок… И наконец угомонились.
Огонь, вдруг закипев, вырвал из полумрака не по годам крепкого жилистого старика. Всполох пламени обагрил огнем умудренно-спокойное, добродушно-смешливое лицо с обвисшими усами и глубокими живыми глазами. Взгляд этих глаз казался необычно проницательным, завораживая теплотой и сердечностью.
Девяностолетний