Я стану Алиеной. Наталья Резанова
не понравился тон, которым была произнесена эта реплика. С тех пор как они двинулись лесом в южном направлении, девушка, как и в первые дни, неустанно демонстрировала, сколь она злобна и цинична.
– Не старайся казаться хуже, чем ты есть, – угрюмо заметил Оливер.
– Что значит – хуже?
Она подняла на него глаза. Его постоянно смущал этот чистый, не ведающий сомнений взор, может быть, столь прозрачный из-за цвета глаз, серых, как… Он все еще не мог подобрать для них сравнения – лед? Хрусталь? Зеркальная амальгама?
– Что значит – хуже? Ранее в определенной ситуации мне было достаточно выругаться, в крайнем случае дать по морде. Когда же положение потребовало от меня убийства, я стала убийцей. Причем испытывала от этого столько же мучений, как от ругани, и равно столько же удовольствия. Из этого неопровержимо следует, что для таких, как я, сказать «чтоб ты сдох» и предпринять соответственные действия – суть одно и тоже. Учел? А теперь сваливай подальше и не мешай мне готовить, ежели не хочешь жрать сырое!
Довод, конечно, был веский, и он побрел к лошадям. По пути все-таки остановился и бросил:
– А силлогизм все равно неправильный.
Селия пригрозила ему ножом, которым собиралась потрошить гуся, но этим и ограничилась.
И все-таки откуда в ней это – если отбросить в сторону домыслы о колдовстве, недостойные просвещенного человека? Ни одна женщина из простонародья не способна ни говорить, ни рассуждать подобным образом. Для этого необходим высокий уровень образования. Обычный путь светского образования женщинам заказан. Приобщаться же к нему частным образом доступно лишь дочерям и женам знатных людей. А нужно быть полным идиотом, чтобы представить, будто Селия имеет какое-то отношение к знати. Вряд ли он ошибся, считая, что она принадлежит к городскому сословию. Но ведь большинство горожанок не умеет даже читать, какие там historia et leges!
Однако к Селии нельзя подходить с обычными мерками. Судьба человеческим правилам не подчиняется. А ведь он назвал ее судьбой.
Своей судьбой.
Судьба не судьба, а готовить она умела. Или это он так проголодался. Да нет, точно, было очень вкусно, и чеснок, с хутора прихваченный, пригодился. Оливер даже не возражал, когда она погнала его к ручью мыть котелок, хотя прежде делала это сама.
– Пища богов, – сообщил он, растягиваясь на земле по возвращении. – Уж и не упомню, когда я в последний раз так ел. В Карнионе, наверное.
– Ты бывал в Карнионе?
– Бывал. – Ему показалось, что он уловил в ее голосе нечто большее, чем праздное любопытство. – Разве я не рассказывал?
– Не помню. – Задумчиво глядя в костер, она произнесла: – Я мало что знаю о Древней земле… о ее прошлом.
Слово «прошлое» прозвучало для него как сигнальный рожок. Он снова сел:
– Назови мне человека, который много знает о прошлом Древней земли, и я пройду любое расстояние, чтобы встретиться с ним. Вообще, странное дело! Ты ведь тоже явно изучала историю и не могла не заметить: мы знаем о далеком прошлом других стран