Мои глаза открыты. Станция «Сибирская». Данила Решетников
подвела. Я избрала верное направление. Кафе с говорящим названием «Chillout» славилось меню с ценником ниже среднего и натянутой как брезент, над спящими в позе эмбриона туристами, ласковой умиротворяющей атмосферой. Откуда я это знаю? Уж точно не из рецензий на НГС. В свои четырнадцать лет я чаще многих других моих сверстниц посещала подобные заведения. Родители баловали меня, как и полагается обращаться с единственным ребенком в семье, с завидной регулярностью, чтобы я как можно меньше в чем-либо нуждалась, порой даже ограничивая самих себя. И у них здорово выходило. Но наряду с возможностями, которые были мне предоставлены, я слыла весьма скромной девчонкой и постоянно имела неугомонное желание отдать последнюю крошку хлеба. До Яны, конечно, мне еще далеко, но альтруизм в незначительных дозах все же бежит по венам.
Семенящими шажочками я перекочевала через дорогу. Кофейня была в трех метрах, и мне оставалось сделать пару шагов, чтобы открыть дверь и зайти туда, как вдруг я увидела идущего мимо мужчину в зеленом дождевике. Проходя рядом, он взглянул на меня и зловеще исказил свою худощавую смуглую морду. Я испугалась. Мужчина же, как ни в чем не бывало, отвернулся и пошел дальше.
– Что-то не так? – крикнула я ему в спину.
Но реакции никакой не последовало. Он все также от меня удалялся, а затем и вовсе свернул за угол здания. Улица была абсолютно пуста как винный бокал на витрине. Жутко и не по себе. Меня слегка передернуло, изгиб тела нарисовал двойку и я, убегая от всей этой Сайлент-Хиловской обстановки, зашла в «Chillout».
На входе меня никто не встречал. Помещение по своей наполняемости и освещению напоминало утреннюю таверну. Да, да. И никак не пристанище деловых кофе-брейков. Свет здесь брали исключительно от природных источников – огромные окна размером со школьную доску позволяли, похоже, жирно экономить на электричестве. Едва перешагнув порог и наступив на коврик с вежливой надписью «Добро пожаловать, милый гость», я оглядела просторный зал. Все столики были свободны, кроме одного небольшого, уместившегося в углу. За ним сидел толстый мужик, окинувший меня своим нарочито заспанным взором. Вероятно, его разбудил звук хлопнувшей входной двери, ибо согнутая рука, поставленная на локоть и смявшая его многослойную, судя по числу складок, щеку, была единственной опорой для головы, по форме, напоминавшей зрелую дыню в вертикальном, более высоком, своем положении. Официантки, бариста. Отсутствовали все напрочь. Я пожала плечами и, выписывая походкой кривую линию, уселась за столик под окнами. Щетинистая морда, сидящего в углу мужика, глубоко и трагично вздохнула, а веки медленно опустились. «Точно спал», – подумала я и увидела идущую ко мне молодую официантку. Очень изящно и грациозно она появилась из-за толстенной колонны, покрытой каким-то мерцающим камнем рубинового оттенка. Подойдя вплотную, юная привлекательная особа, видимо уже собиралась представиться, но внезапно замялась, увидев мой заостренный на ее личике взгляд и лишь на мгновение