Секреты Российской дипломатии. От Громыко до Лаврова. Леонид Млечин
подбирали и клали на стол самые важные телеграммы и сообщения, поступившие за ночь из посольств и других ведомств, а также из ТАСС, где специальная группа готовила столь же секретные обзоры иностранной печати для руководства страны.
Группа советников при министре существовала с 1959 года. Они приходили в МИД к восьми утра. В девять они уже докладывали Громыко о важнейших событиях в мире.
Для подготовки документа министр собирал у себя нескольких дипломатов, и они обсуждали существо проблемы. Затем отдел или управление трудилось над проектом документа, через день-другой следовало представить первый набросок. Кто-то из сотрудников читал его вслух, а министр, вооружившись синим карандашом, следил по тексту, что-то правил или говорил, как следует изменить. Самые секретные документы он диктовал либо своему советнику, либо кому-то из ведущих дипломатов. Если он соглашался с документом, то ставил карандашом свои инициалы «А. Г.». Если не соглашался, то просто перекладывал в папку просмотренных документов. Бумага возвращалась назад. Почерк у него был ужасный, но секретари, помощники и машинистки научились разбирать его пометки.
Обедал он в одиночестве за маленьким столом в комнате отдыха, куда вела дверь из его кабинета. Работал в кабинете № 706 на седьмом этаже до восьми-девяти вечера, потом ехал домой и продолжал трудиться. Его квартира находилась сначала на улице Горького около площади Маяковского, позднее в районе Пушкинской площади и затем на улице Станиславского.
– В роли помощника в последний раз за день я приезжал к нему домой уже за полночь, чтобы забрать просмотренные им документы, – рассказывал мне Александр Александрович Бессмертных, который со временем сам станет министром. – Он был типичный трудоголик, работяга. Трудился до двенадцати, до часу ночи.
«Поздно вечером был у Андрея Андреевича дома, – записал в дневнике его заместитель Владимир Семенов. – Он с ходу задиктовал один документ, буквально на страничку, весьма изящный (не в пример тому, что я заготовил днем на ту же тему). Он не критиковал мой проект, стараясь смягчить смысл перемены, но это была с его стороны деликатность. Я это видел. И оценил, конечно. И учился. В политике бывает неловкое: возьмешь не ту ноту, и пойдет все не в нужном ключе».
По словам Фалина, министр превратил свою жизнь в сплошное бурлачество. В значительной степени – потому что не позволял своим помощникам и заместителям никакой самостоятельности. Хотя он собрал сильную команду – Корниенко, Воронцов, Бессмертных, Карпов, Комплектов, Квицинский, Адамишин, Фалин, Добрынин. Многие из них продолжали дипломатическую службу и после его ухода.
Много лет его первым заместителем был Василий Васильевич Кузнецов – «мудрый Васвас», как говорили в МИД. Министр занимался большой политикой, а Кузнецов вел текущие дела. Он не уклонялся от решения сложных и щекотливых вопросов и не пытался свалить опасное дело на других замов. Угрюмый от рождения, Кузнецов внешне походил на Громыко. Но коллеги высоко его ценили. Он ненавидел сталинское