Театральная площадь. Валерия Вербинина
выражению его лица понял, что дело сдвинулось с мертвой точки.
– Есть заявление, – сказал Юра. – Виноградов Павел Борисович, тысяча девятьсот пятнадцатого года рождения, артист кордебалета. Вместе с матерью и сестрой проживал в коммунальной квартире на Арбате… Утром три дня тому назад ушел в театр и домой не вернулся. Думали, что он мог переночевать у своего приятеля, который живет в Щепкинском проезде[8] – это тот самый дом за театром. На следующий день забеспокоились, стали искать – приятель сказал, что последний раз видел Павла в театре после репетиции и понятия не имеет, куда тот делся… Вот такие дела.
– Зови Антона, – распорядился Опалин. – Вы с ним поедете в Щепкинский, опросите приятеля и его соседей. Вообще – кто где был, может, что видел в ту ночь… Я на Арбат, поговорю с семьей. Петрович, ты на телефоне, обзваниваешь морги. Прошло немало времени, где-то уже труп мог объявиться… Если что важное, созваниваемся с Петровичем, всю информацию передаем ему. Я тоже буду звонить, само собой. Вперед!
Глава 4. Осколки
– Вы понимаете что-нибудь в театре?
– Что тут понимать? Тут и понимать-то нечего.
Бывают коммунальные квартиры, похожие на пещеры, в которых можно встретить кого угодно, вплоть до доисторических чудовищ. Бывают похожие на спичечные коробки, в которые кое-как втиснуто множество безликих людей-спичек. Бывают коммуналки, пропахшие кислыми щами и невзгодой, которая словно витает в воздухе; там постоянно плачут и болеют дети, а взрослые всегда ухитряются поругаться на ровном месте. Поднося палец к пуговке электрического звонка, Опалин не пытался угадать, какая именно коммуналка ему попадется сейчас. Значение имело только одно: чем больше людей толкутся в общем пространстве, тем больше они могут рассказать друг о друге, а значит, и о Павле Виноградове, который в данный момент особенно его интересовал.
Под звонком красовался список жильцов, исполненный очень красивым почерком с множеством завитушек. Опалин бросил на список быстрый взгляд, изгнал из головы размышления о том, кто мог писать так заковыристо, и решительно позвонил:
«Виноградовы – 4 коротких звонка».
За дверью залаяла собака, судя по голосу, маленькая, но напористая. Кто-то прикрикнул на нее, потом по полу зашлепали задники домашних туфель, потом вяло перебросились репликами два или три невидимых человека, потом послышались легкие стремительные шаги, загремел отпираемый замок, и дверь распахнулась. На пороге стояла старшеклассница в коричневом школьном платье и черном фартучке. Темные косы ее спускались до пояса. Алые и белые пятна странным образом чередовались в ее свежем миловидном личике. Темные, чуть навыкате глаза вопросительно уставились на гостя.
– Оперуполномоченный Опалин, по поводу заявления о пропаже человека. Вы родственница Павла Виноградова?
– Да, я Ляля… то есть Елена. Я его сестра. Проходите, пожалуйста…
– Мама
Щепкинский проезд – старое название переулка за Большим театром, выходящего на Петровку.