1000 не одна ложь. Заключительная часть. Ульяна Павловна Соболева
правильно она говорит… только что делать, если я не счастлива и счастье свое с этим человеком не представляю?
– Мам, давай закроем эту тему. Ты бы не хотела, чтоб я насильно ложилась с ним в постель, а после плакала в ванной от презрения к себе?
– Бог с тобой! Ты что! Конечно, нет, моя девочка!
– Но будет именно так. Я его не хочу. Для меня он просто друг. Но даже дружба тяготит, когда она навязчива. Мы ведь не продадимся за помощь и за деньги?
Это, конечно, был скользкий вопрос и сложная тема. Рифат во многом нам помогал, и наконец-то отпали мысли о том, где взять денег, как оплатить школу, новые принадлежности и так далее. Но мне претила сама мысль, что ради этого я должна согласить стать настоящей женой Рифату.
Зашла к Буське, и ко мне тут же выкатился комок с всклокоченными черными волосами и зелено-карими глазами. Я не всегда понимала, какого именно они цвета. То ли карие, то ли зеленые. Но определенно светлые. Чертенок ни на секунду не сидела на месте. Ее вихрем носило по всей квартире, она засовывала свой курносый нос в каждую щель, рыдала, прищемив любопытные пальчики, и тут же лезла еще куда-то. Неугомонная. И так похожа на своего отца. Смуглая кожа, пухлые губки, ямочки на обеих щеках, буйная черная шевелюра.
– Привет, чертенок, – я присела на корточки, и она тут же покусала мне лицо. Буська не умела сдерживать эмоции и целовать, если ее сильно переполняло, она кусалась и очень чувствительно за щеки, за губы. Обкусывала все лицо и душила в объятиях. Я уже привыкла и кусала ее в ответ. Мы тискались до потери пульса, смеялись, и потом я тащила ее переодеваться, пока она радостно пищала и что-то напевала.
– Она сегодня тааак скучала по тебе, что не захотела есть.
– Ничего, мы поедим в городе. Да, чертенок?
Быстро кивает и тянет ручки, дальше кусаться своими маленькими зубками, а я пытаюсь на эту юлу натянуть свитер и штаны.
– Мамамамамама
– Бусябусябусябуся
Бодается, счастлива, что я дома, и я счастлива вместе с ней, и в такие минуты пропадает тоска, не болит сердце, в такие минуты я почти счастлива. Забегает Амина, она закончила как раз делать уроки.
– Я одета.
Вертится во все стороны, демонстрируя мне модные штаны и бирюзовую толстовку. Такая красивая в новой одежде. Совсем не похожа на то измученное и загнанное создание, которое я увидела там, в пустыне. Ей уже десять. Она повзрослела и преодолела много трудностей. Выучила русский язык, поставила на место одноклассников, пытавшихся унижать ее за цвет кожи и незнание языка, нашла друзей и умудряется быть одной из лучших учениц в школе. Без репетиторов.
– Я просто не хочу, чтоб они думали – раз я темная, значит, тупее и хуже их. Я должна учиться лучше. Я арабка, а не прокаженная.
Я ласково прижимала ее к себе. Моя сильная девочка столкнулась с одним из величайших проявлений жестокости человечества – с расизмом. У нас, здесь, он развит особо сильно, и уберечь ее от нападок не в моих силах, но она молодец, она справилась сама. Пару