Троечник. Валерий Вайнин
глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
– Ладно. Могу идти?
– Осуждаешь?
– Да нет, я и сам бы поступил так же. Ибо лечить больного против его воли…
– …не в твоих правилах, – продолжил завотделением. – Особенно – если в мозгах больного жидкое дерьмо. Так какого же хера ты лезешь в бутылку? Неужели так трудно играть роль заботливого врача-дебила?
– Стараюсь, Семён Петрович. Скоро научусь. – Антон встал, намереваясь выйти.
– Погоди-ка, – проговорил Брагин, сделав над собой усилие. – Не мог бы ты снять мой приступ? Плечо – будто крыса внутри грызёт.
Антон мотнул головой.
– Чёрта с два. Мучайтесь.
– Почему, блин?
– Потому что, Семён Петрович, в мозгах у вас то же самое дерьмо. Если сниму вам боль, это будет лишь паллиатив, после которого…
– Слушай, можешь ты помочь без нотации?! – Глаза начальника упирались в пол, как у нашкодившего мальчишки. – Потом, само собой, я займусь спортом-шмортом, сяду на диету-минету…
– …и выпивать-шмипивать станете меньше. Звучит прямо-таки убаюкивающе.
Побледнев, Брагин приподнялся в рабочем кресле.
– Антон, ты переходишь границы
– Ух ты! Что-то пограничников не видно.
– Всё, Климов! Свободен!
Антон со вздохом прикрыл глаза и плотно свёл ладони с напряжённо растопыренными пальцами.
– Сядьте, Семён Петрович. Расслабьтесь.
Завотделением послушно раскинулся в кресле.
– Пиджак снимать?
– Обойдёмся. – Антон развёл ладони, подвигал ими вверх-вниз, затем вновь свёл и развёл, будто играя на гармони. – Плечом ко мне, шеф.
Развернувшись в кресле, Брагин пробормотал:
– Ты уверен, что пиджак не помешает? Раньше, помнится…
– С тех пор я продвинулся. Помолчите.
– Думаешь оттуда получится? В прошлый раз ты манипулировал почти вплотную…
– Семён Петрович, не могли бы вы заткнуться? Вы меня отвлекаете.
Стоя метрах в трёх от завотделением, Антон как бы массировал его плечо на расстоянии. Ладони Антона пружинисто сжимали и поглаживали воздух. Пантомиму эту пациент-начальник не наблюдал: веки его были опущены, тело словно растеклось по креслу, и над лысеющим лбом выступили капельки пота. Через несколько минут, когда руки Антона прекратили вдруг двигаться и застыли, будто выплеснув нечто незримое, Брагин вздрогнул:
– Жжёт, вроде.
– Тихо, ещё немного, – прошептал Антон, и ладони его вновь задвигались, продолжая странный массаж.
Желчное лицо завотделением размягчилось.
– Щас я отрублюсь, – объявил он чуть слышно.
Антон встряхнул кистями рук, точно избавляясь от водяных капель.
– Сеанс окончен. Свет в зале.
Завотделением сохранял неподвижность, проверяя свои ощущения.
– Как-то быстро нынче. Не схалтурил?
Антон хмыкнул.
– Вам судить.
Брагин опасливо шевельнул плечом. Затем сделал вращательное движение.