Последняя осень для № 3. Анастасия Кочергина
ничего не происходило.
Олег расслабленно выдохнул.
Уже через секунду вся улица загалдела в два раза активнее, на всех языках мира обсуждая, что произошло. Многие достали смартфоны и начали трещину снимать, делать многочисленные сэлфи на фоне трещины.
Олег тоже достал свой смартфон, сделал пару снимков, включил камеру, как мог, снял всё вокруг подумав, что может пригодиться. Не выключая, повесил камеру на шею.
Олег перепрыгнул трещину и помчался к пешеходному переходу. Перед входом в метро с другой стороны улицы, он вновь уловил покачивание под ногами.
Олег запаниковал. Землетрясение никак не входило в его дальнейшие планы. Даже если Рим готов разрушится, то пусть это произойдет как-нибудь потом, без него, Олега, как минимум, когда он благополучно улетит домой, в Москву.
Перед Кашавиным встала дилемма – спускаться снова в метро или подождать последствий повторного сотрясения. Олег остановился.
Но вокруг сновали люди, которые явно ничего не почувствовали. Рим жил своей суетливой жизнью, мимоходом громко обсуждая трещину, протянувшуюся сквозь улицу.
Подтянулись полицейские и дорожные службы, оценивая разрушение и ставя ограждения для безопасности.
А Олег так и топтался у входа. Спинным мозгом он чувствовал приближение никак не объяснимой опасности.
Он медленно глубоко вздохнул, размеренно досчитал до десяти, обозвал себя паникером и трусом и шагнул в глубь подземки.
На полпути он вдруг резко остановился, словно его потянули за рукав. Замер и ждал.
И вдруг услышал гулкий протяжный низкий, словно утробный гул. Гул, который отовсюду и ниоткуда. Гул, который верующие называют "трубами иерихона", а атеисты – гулом планеты.
Гудела Земля. В низкой тональности первородного звука "ом", означающего одновременно рождение и смерть.
Этот протяжный гул услышали все вокруг. Кто-то в панике закрывал уши, кто-то начал истерично рыдать, кто-то грязно матерился, не понимая откуда идет этот звук.
А звук проходил сквозь каждую клетку тела, заставляя людей содрогаться, и с каждой секундой становился всё сильнее.
Олега мелко затрясло от предчувствия и, сам еще не осознав, он сменил траекторию движения на обратную. Ноги сами понесли его к выходу.
И в это же время вся конструкция станции метро содрогнулась и раскололась мелкими трещинами, с неимоверной скоростью расползающимися отовсюду, и грозя обрушиться, погребая под завалами людей.
Послышался крик первой паники, и многие люди, так же, как и Олег, побежали к выходу.
Гул задрожал и резко смолк. От испуга затихли на мгновение и люди.
И через мгновение эту мертвую тишину, из глубины темного тоннеля, разрезал скрежет металла сошедшего с рельс поезда, несущегося по инерции движения, с переворачивающимися в хвосте состава вагонами, на одну из платформ, сметая всё и всех на своем пути.
Олег не видел губительный состав, но прекрасно слышал. И этот звук заставил его вдвойне ускориться, если бы не толпа обезумевших от страха людей, орущих