Все сказки старого Вильнюса. Начало. Макс Фрай
буду плакать. Шесть чудес – это очень много. Мне хватит.
От обеда наотрез отказался. Сказал сестре: «Ну его к черту, лучше просто свари мне кофе, от еды совсем развезет. А мне бы до ночи на ногах продержаться».
– Опять работать? – сочувственно спросила Иоланта.
– Упаси боже. Я бы сейчас наработал, пожалуй. Ко мне друг приехал, завтра утром опять умотает. Если не погуляю с ним сегодня, все локти потом искусаю. Он редко до меня добирается.
– Самое время гулять, – вздохнула сестра. – Погодка что надо. Эх вы, счастливчики.
…Погода, к слову сказать, была вполне ничего – для декабря. Минус два – не минус двенадцать. Небо затянуто облаками, но их них, хвала Небесной Канцелярии, ничего не сыпется и не льется. И ветер с реки просто зябкий, а не такой студеный, как обычно в эту пору.
Грех жаловаться.
– Я все продумал, – бодро сказал Томас. – Будем передвигаться короткими перебежками, от кофейни к кофейне. Мерзнуть и греться, мерзнуть и снова греться. И так – до упора, пока на ногах стоим. Правда здорово?
– Из огня, стало быть, опять на лед. Похоже, что вы уготовили мне ад уже на земле[3], – продекламировал Юл, ходячий сборник неопознаваемых цитат.
Выглядел он, впрочем, совершенно довольным.
Четыре часа, пять чашек кофе, три глинтвейна, флягу коньяку и полбутылки рому на двоих спустя, оба не чувствовали ни кончиков замерзших пальцев, ни земли под ногами, были невесомы, как лунные жители, возбуждены и громкоголосы, как вырвавшиеся из-под опеки подростки, на языках, как в старые времена, плясал веселый огонь – все равно, о чем говорить, какие слова бросать в эту ненасытную топку, лишь бы не умолкать, не успокаиваться, не останавливаться, не вспоминать об усталости, не поворачивать в сторону теплого дома – успеется, потом, не сейчас, мы только разыгрались.
Томас сам не знал, за каким лешим полез во внутренний карман – бумажник на улице был без надобности, а ничего иного за пазухой у него обычно не хранилось. Вытащил палочку, завернутую в малиновую фольгу, расплылся в улыбке:
– О! Гляди, что у меня есть. Элькин подарок. Волшебная палочка. Да не простая, а на целых шесть чуд.
– Полезная штука, – одобрил Юл. – Давай колдовать, раз так.
– Давай. Заказывай. Чего хочешь?
Они как раз свернули под арку, на Антоколскё, освещенную не фонарями, а несколькими бледными окнами. Летом здесь приходится пробираться бочком, потому что всю узкую непроезжую мостовую занимают столы, выставленные из кафе «Рене», а стулья то и дело норовят выбраться на тротуары. Но сейчас пусто, ни столов, ни прохожих, ни толстых дворовых котов, ни даже голубей. Необъятный простор и ничего священного[4], мог бы продекламировать Юл, если бы не был так занят сочинением грядущих чудес.
– Хочу, чтобы в городе зацвел шиповник, – наконец объявил он. – Ну хотя бы только ближайший куст, – и убедительно ткнул указующим перстом куда-то в темноту двора.
– А там точно есть шиповник? Никогда не замечал.
– Да точно, точно. Помню, как он цвел
3
Томас Манн «Доктор Фаустус», перевод с немецкого С. Апта и Наталии Mан.
4
Ответ Бодхидхармы на вопрос императора Лян Уди о главной истине Учения.