Никаких вам золушек. Валерий Вайнин
уставились на неё, затаив дыхание.
Нянька вытаращила глаза, будто увидела чёрта. Затем, глупо хихикнув, рухнула в обморок лицом вниз.
Царь держал кувшин, как ядовитую змею.
– Чё вы мне подсунули, идиёты?
Арнольд и Василий бросились к распластавшейся няньке, пытаясь её поднять. Тут опять раздалось хихиканье, только звучало оно как-то иначе.
Нянька поднялась на ноги сама. И лицо её не то что не было разбито… её свекольная физиономия сделалась молодой и румяной, а на щеках от улыбки появились ямочки. Одежда висела на Алёне мешком, потому что тело её, сильно похудев, стало гибким и стройным. Она протянула царю чудом не разбившийся стакан и приятным грудным голосом объявила:
– Можно. Пей, не отравлено.
Не веря глазам, царь Иван ущипнул её за бок.
– Алён, ты чё… правда, что ли?
Нянька выглядела лет на двадцать и была, что называется спелой вишенкой. Вновь хихикнув, она ударила царя по руке.
– Ну-ну, Ваше Величество. Один секс на уме. – Она снова протянула стакан. – Пей давай. Насквозь прошибает. Почище твоего заморского вермута.
Царь задорно оттолкнул её руку со стаканом.
– Обойдусь! – Он поднёс к губам кувшин.
– Батя, пять капель! – вскричал Василий.
– Отвали! – Царь Иван стал жадно пить из серебряного кувшина.
Внешность его менялась прямо на глазах. Морщины разгладились, затем исчезли вовсе. В глазах вспухнул удалой огонь, а плечи расправились и налились мощью. Оторвавшись от кувшина, царь перевёл дух, встал с трона и впервые за много лет шагнул своими ногами.
– Ха! – притопнул он, и кафтан треснул на его плечах.
Восхищённые сыновья переглянулись.
Помолодевшая нянька зарделась.
– Ой, Вань!
– Ну чё? – подмигнул ей царь. – Довольна проектом? Погоди, то ли ещё будет! – Он опять поднёс ко рту кувшин.
Василий рванулся к нему.
– Батя, уймись!
Царь проворно отскочил.
– Отвали, кому сказано! – Он жадно присосался к кувшину. И вскоре из мужчины превратился в юношу.
Советник от волнения плюхнулся на трон.
– Эй, Вань… – попробовал он вмешаться. – Омолодился, блин. Тормози.
Но Его Величество продолжал пить. И пил до того момента, пока одежда не стала ему велика, ибо из юноши он превратился в подростка. Тут царь Иван рыгнул, заглянул в кувшин и передал его сидящему на троне Аркадию Кузьмичу.
– Почти половина осталась, – сообщил он ломающимся баском, подтягивая штаны.
Прелестница Алёна пригладила его вихры.
– А худющий-то, худющий!
Царь-подросток стиснул её грудь ладонью.
– Ты чё, шутить со мной вздумала? Я те задам!
Нянька отпрянула, как трепетная лань.
– Но-но, не очень, – пролепетала она. – Ишь разошёлся.
Царь хмыкнул.
– Чё ты скачишь, идиётка? От меня не ускачешь. – Он вновь потянулся шаловливой ручонкой к нянькиной груди.
Взвизгнув, Алёна кинулась прочь. Царь Иван рванул за ней следом, придерживая спадающие штаны.
Некоторое