Лёд и пламень, или Вечный поединок с самим собой. Роман. Наталия Сергеевна Коноплева
уродливых великанов, живущих на болотах, никто не додумался призвать.
Волк давно скрылся в чаще, когда меня словно хлыстом ударило как бы всколзь брошенное Лаурендилем замечание:
– Люди, говорят, будут использовать огров.
– Кто говорит? – мигом встрепенулся я.
– Лесные и болотные птицы.
Доррен всё ещё стоял, бледный и взволнованный. Почему его так взволновала новость о том, что инфери снова появились, и тем более вышли из под подчинения. Если только…
Лаурендиль тронул меня за рукав и отвёл в сторону.
– Ну ладно, бугул-ноз и драугар действительно могут нам помочь, но зачем принимать услуги от этого… – он махнул рукой в сторону поляны, – отверженного? Он, насколько я понял, не только отлучён от Белого совета магов, но и отвержен всеми людьми.
– Я не первый год имею дело с отверженными. Они здорово помогли нам в прошлую войну с магами. И, честно говоря, мне их просто жаль. У них же нет ни друзей, ни родичей – все отвернулись от них. Разве такой ценой нужно расплачиваться за единожды совершённую ошибку?
– За всё в этой жизни приходится расплачиваться, – философски заметил эльф, – а ошибки иногда оказываются роковыми даже для магов.
– Я считаю иначе: любому оступившемуся надо дать шанс исправиться, но к чему спорить? Каждый всё равно останется при своём мнении.
– Да, только не жалуйся, когда он вонзит тебе нож в спину!
– Об этом не беспокойся, с предателями у меня разговор короткий.
и я быстро вернулся на поляну, где тут же был встречен вопросом от Герреда.
– Надеюсь, инфери ты призывать не будешь?
– Во-первых, я не знаю языка Варатхэ, чёрного наречия, которому они подчиняются, а во-вторых, если часть их них больше не подчиняется тёмным магам, я вообще не понимаю, как можно с ними о чём-нибудь договориться.
– А ты уверен, что слова этого Хёскуля правда? – скептически спросил эльф.
– Такие существа, как он, врать не будут.
– Ха, не будут, они же ненавидят живых и при первом удобном случае попытаются…
Дымка вновь колыхнулась. Лаурендиль заметил и это, и мой настороженный взгляд, и характерный жест, которым все бывшие на поляне, призывали эльфа к молчанию, и краска медленно отхлынула от его лица.
– П-прости меня, пожалуйста, Хёскуль! Я… я не имел в виду, ничего…
Лёгкая дымка качнулась, словно кивнула. Драугр принял извинения.
Он-то принял, но несчастный Лаурендиль ещё долго не мог прийти в себя от пережитого ужаса. ему слишком хорошо были знакомы легенды о том, что случалось, если оскорбить драугра…
Было видно, что Доррен хочет что-то сказать. Он несколько раз подходил к нам, качал головой, но потом, видимо, решив, что к словам отлучённого вряд ли прислушаются, снова отходил и так и не решился заговорить. Я заметил его нерешительность, но не стал спрашивать, в чём дело, захочет, сам скажет.