Понедельник начинается в субботу. Аркадий и Борис Стругацкие
вешалку (вешалка тоже была на месте). Телефон звонил. За стеной в комнате у старухи было тихо. Тогда я соскочил на пол, отворил дверь (щеколда была на месте) и вышел в прихожую. Телефон звонил. Он стоял на полочке над большой кадушкой – очень современный аппарат белой пластмассы, такие я видел только в кино и в кабинете нашего директора. Я взял трубку.
– Алло…
– Это кто? – спросил пронзительный женский голос.
– А кого вам надо?
– Это Изнакурнож?
– Что?
– Я говорю, это изба на курногах или нет? Кто говорит?
– Да, – сказал я. – Изба. Кого вам нужно?
– О дьявол, – сказал женский голос. – Примите телефонограмму.
– Давайте.
– Записывайте.
– Одну минутку, – сказал я. – Возьму карандаш и бумагу.
– О дьявол, – сказал женский голос.
Я принес записную книжку и цанговый карандаш.
– Слушаю вас.
– Телефонограмма номер двести шесть, – сказал женский голос. – Гражданке Горыныч Наине Киевне…
– Не так быстро… Киевне… Дальше?
– «Настоящим… предлагается вам… прибыть сегодня… двадцать седьмого июля… сего года… в полночь… на ежегодный республиканский слет…» Записали?
– Записал.
– «Первая встреча… состоится… на Лысой Горе. Форма одежды парадная. Пользование механическим транспортом… за свой счет. Подпись… начальник канцелярии… Ха… Эм… Вий».
– Кто?
– Вий! Ха Эм Вий.
– Не понимаю.
– Вий! Хрон Монадович! Вы что, начальника канцелярии не знаете?
– Не знаю, – сказал я. – Говорите по буквам.
– Дьявольщина! Хорошо, по буквам: Вервольф – Инкуб – Ибикус краткий… Записали?
– Кажется записал, – сказал я. – Получилось – Вий.
– Кто?
– Вий!
– У вас что, полипы? Не понимаю!
– Владимир! Иван! Иван краткий!
– Так. Повторите телефонограмму.
Я повторил.
– Правильно. Передала Онучкина. Кто принял?
– Привалов.
– С приветом, Привалов! Давно служишь?
– Собачки служат, – сердито сказал я. – Я работаю.
– Ну-ну, работай. На слете встретимся.
Раздались гудки. Я повесил трубку и вернулся в комнату. Утро было прохладное, я торопливо сделал зарядку и оделся. Происходящее казалось мне чрезвычайно любопытным. Телефонограмма странно ассоциировалась в моем сознании с ночными событиями, хотя я и представления не имел, каким образом. Впрочем, кое-какие идеи уже приходили мне в голову, и воображение мое было возбуждено.
Я еще не знал, как развернутся события, но уже был готов с энтузиазмом окунуться в них. Я уже обдумывал кое-какие эксперименты с книгой-перевертышем (она по-прежнему лежала на подоконнике и была теперь «Последним изгнанником» Олдриджа), с говорящим зеркалом и с цыканьем. У меня было несколько вопросов к коту Василию, да и русалка, живущая на дубе, представляла