Сквозь слёзы к звездам. Галина Валентиновна Чередий
такой безмерно жестокий.
Финн взревел в тишине своего отсека и в бессильной ярости сжал кулаки. Кто ей дал право так поступить с ним? Даже если она посчитала, что он не подходит ей, ненадежен и недостаточно ее любит, зачем же лишать его права знать о детях? Хотя, видит Вселенная, как же он ее любил и желал! Яростно и до умопомрачения. Ее одну, всегда, с того момента, как встретил. Никого с такой безумной силой ни до нее, ни после.
Эта самая дикая любовь и отчаянное желание вернуться к ней дали ему силы цепляться за жизнь зубами на той проклятой планете. Он не мог умереть и не вернуться к ее глазам, что сжигали его каждый раз, когда встречались с его собственными. К ее телу, что притягивало его сильней самой мощной во всей Вселенной гравитации. К ее запаху, в котором он тонул, не желая дышать ничем другим. Ее стонам, что были самой совершенной музыкой в его мире.
– Ма-а-арко-о-о! – хриплый от страсти голос Ирис катится по нему потоком жидкого пламени, заставляя отзываться и вибрировать каждую клетку его тела, отвечая на этот призыв.
Его руки скользят по мокрой от пота и такой восхитительной гладкой коже его женщины. Пальцы без остановки ласкают, дразнят, сжимают, причиняя легкую боль, и тут же, словно извиняясь, оглаживают, чутко ловя каждый крошечный отклик, каждую судорогу желания, что уже на грани боли.Его рот не целует – грабит, завоевывает, присваивая себе без остатка каждый вздох и сладкий стон. Потому что только ему и должно все это принадлежать каждую минуту времени.
Ирис извивается под ним, опьяняя каждым движением. Трется о его грудь своими твердыми сосками, и это заставляет его резко выдыхать. Его собственное желание в секунды достигает высшей точки кипения, хотя это уже не первый раз за сегодня. Но разве это имеет какое-то значение? Его тело всегда готово для Ирис, всегда жаждет ее до мучительной, тягучей боли. Он проникает пальцами в ее лоно, и они утопают в горячей влаге. От этого ощущения его прошивает разряд чистого вожделения, и он содрогается над ней в голодном спазме.
– Ты снова готова для меня. – Да, он хотел бы звучать нежно, но из его горла непроизвольно рвется какой-то животный рык.
– Всегда, – выдыхает она, подаваясь навстречу его ласкающей руке.
Да, с его Ирис всегда так. Стоит только подумать о ней, и он твердый, как кусок титана. Стоит коснуться – и исчезает весь мир, а желание становится нестерпимым. Стоит почувствовать ее ответное вожделение – и готовность и похоть затмевают его разум, убивая все, кроме инстинктивного желания рваться внутрь ее тела, погружая себя все неистовей и ведя их обоих к разрывающему на части финалу.
Он входит в нее, сжав зубы и стараясь сохранить хоть какое-то подобие адекватности и пытаясь быть медленным и нежным. Да удачи ему! Его Ирис не собирается ему этого милосердно позволить. Она обвивает его руками и ногами и сама приподнимает бедра, резче подаваясь к нему навстречу.
– Больше, Марко! – шепчет она, как в бреду, целуя и облизывая его шею и подбородок. –