Секретарь. Андрей Кокоулин
затолкал хельманне поглубже в карман джинсов, а из нагрудного курточного извлек простенький мобильник.
Ничего, скоро он себе нокию купит. Или айфон.
Все сдохнут от зависти. Даже Сивый со своим навороченным «китайцем», который и швец, и жнец, и телевизор.
– Мам, привет.
– Да?
Голос мамани был насторожен. Лёшка в последнее время только деньги клянчил. Наверное, она думает, что он и сейчас позвонил по этому поводу.
Интересно, сколько Мёленбек платить будет?
– Да? – повторила маманя. – Алексей, не молчи.
Лёшка взъерошил волосы на макушке и выпалил:
– Мам, я на работу устроился.
– Что? Когда?
– Сегодня. Я уже собеседование прошёл.
Лёшка выбрался из скверика и мимо серо-желтого фабричного корпуса зашагал к остановке.
– Какое собеседование?
– Обычное. По объявлению.
– Погоди-погоди, – растерялась маманя. – Это где? Как?
– Всё, не кипешуй, – Лёшка подпустил в голос взрослости. – Вечером всё расскажу. Там, вполне возможно, что с жильем и питанием.
– А сколько… – попыталась выяснить маманя.
Но Лёшка сказал:
– Вечером, – и отрубил связь.
Полчаса тряски в старом автобусе, пропахшем кожзамом и разогретым металлом, и – здравствуй, родной микрорайон. Типовые девятиэтажки, поликлиника, забегаловка-павильон «Аист», ржавые задницы гаражей.
Сквозь зелень посаженных во дворе лип проглядывало солнце, ещё не жаркое, весеннее. Неделя до лета, а оно все никак не могло раскочегариться. Пора бы.
В небе медленно таял инверсионный след.
Жижа сидел на скамейке у подъезда с ярко горящей надписью «Игровые автоматы» и считал мелочь. Всей мелочи было четыре монеты. Что там считать?
– Хай, – сказал Лёшка.
– А-а, ты, – оторвал взгляд от ладони Жижа. – Как твоё ничего?
Они стукнулись кулаками.
Жижа, то есть, Женька Журавский, парнем был высоким и пухлым. А еще медлительным и непрошибаемо спокойным. Из-за комплекции и склада характера его сначала звали Слоном, а когда он отрастил длинные волосы, то Мамонтом.
«Жижа» была кличка только для своих, которыми Женька признавал лишь Тёмку Гладилина да вот Лёшку.
– Съездил я на Шевцова, – сказал Лёшка.
– И как? – Жижа аккуратно сложил монеты в карман куртки.
Лёшка выдержал драматургическую паузу. Тьфу, блин, драматическую. На Жижу она, впрочем, не подействовала. Мамонт, он мамонт и есть. Толстокожий. Женька спокойно лупал глазами и ждал.
Пантомима, ага.
– Взяли, – сказал Лёшка.
– Чего-о? – не поверил Жижа.
– Того, – Лёшка подвинул приятеля на скамейке и сел. – И штуку одну дали.
– В смысле, тысячу? Всего-то!
– В смысле, вот.
Лёшка раскрыл ладонь с пластинкой.
– Что за хрень? – склонился Жижа, разглядывая. – Кость, да?
– Малая берцовая.
– Я серьёзно.
– Не знаю.