Главное… Жизнь… «THE MAIN THING… A LIFE…». Александр АРИСТАРХ Захаров
восторг на моем лице, поэтому он старался удивлять меня вновь и вновь.
Прошло три месяца, пока я привыкла к этому дому. До того я чувствовала себя, как в гостях.
В первый месяц Юра и Леша не давали мне особенно ничего делать из того, что могло бы меня утомить. В буквальном смысле, я ела, гуляла, отдыхала, смотрела телевизор, занималась вышивкой, иногда помогала готовить. Во мне кипела энергия и желание быть полезной. Наконец, спустя месяц я стала полноправным участником ведения хозяйства.
Леша много тратил на меня. И я была этим несколько озабочена. Я хотела отплатить ему хоть на тысячную часть того, что он сделал и продолжал делать для меня. Он покупал мне одежду, косметику, буквально все, что я хотела. В конце третьего месяца он сумел сделать мне паспорт и медицинскую страховку. Но что самое главное, он делал это безвозмездно, ничего не прося взамен. Хотя я понимала, что таким образом он за мной ухаживает.
Не может быть и доли сомнения в том, что он хотел быть для меня близким человеком, как в моральном, так, скорее всего, и в физическом плане. Но проблема была во мне. Я видела его как друга, очень хорошего друга, но никак не видела его своим мужем.
Когда мы прожили четыре месяца под одной крышей, случилось следующее. Я разбирала вещи. Среди них оказался бумажный пакет, где я нашла ту самую фотографию, которая была в отцовской руке в тот злополучный день. И только тогда вспомнила о брате, который до сих пор томится в этом чертовом приюте.
«О, господи! Сережа!» – воскликнула я и расплакалась.
Среда. Дома никого. За окном было ясное утро, вся красота которого померкла в единый миг.
Глава №14 Я вернусь
Я решила не терять ни секунды. Схватила мобильный и стала набирать Лешке. Но, к сожалению, он оказался вне зоны доступа. Я взяла деньги, которые Леша дал мне на покупку еды, закрыла дом и понеслась к шоссе, которое было в двух километрах от нашего дома. Я буквально бежала. Слезы лились из глаз, но я даже не утирала их.
Движение было оживленное, поэтому я без труда поймала такси. Через час я была на вокзале. Как назло, я абсолютно забыла, на какой электричке ехать в сторону приюта. Я села в зале ожидания и судорожно пыталась вспомнить хотя бы название станции. Однако спустя пятнадцать минут безуспешного копания в голове, я решила сходить на почту.
Я сильно нервничала, в основном из-за стыда. Ведь я забыла о Сереже, расслабилась, почувствовала вкус жизни, в то время как любимый брат в заточении. Да и вообще неизвестно, жив ли он, здоров ли.
На почте оказалось всего два письма. В одном Сережка писал, что становится все хуже и хуже, и спрашивал, куда я пропала, жива ли я. Второе письмо явно было написано от гнева и безутешной злобы. По-видимому, он решил, что я его бросила и не желаю его забирать. Он писал, что ненавидит меня, и что больше мне не напишет. На всех конвертах был адрес, с помощью которого, через справочное бюро, я узнала нужное мне направление.
Примчавшись