Закон подлости гласит…. Кристина Юраш
Мама! Я шарахнулась в сторону двери, но дверь была закрыта. «Где светило с мировым именем?» – спросят меня завтра. С каким же удовольствием я отвечу: « В Аннусе».
– Несите сучкогрыз! – верещал местный Мичурин, роняя очки на пол и протягивая ко мне дряблую руку. – Нет! Лучше сучкопил… Ай! Колется! Дайте мне руку! Несите что-нибудь! Вы что? Не видите, что он меня сейчас проглотит!
Я попыталась вытащить ученого, но из-за слизи, обильно текущей по его рукам, мои руки соскальзывали. Аннус увеличивался в размерах. Его щупальца шевелились и расцветали красивыми белоснежными цветками, похожими на цветы яблони.
– У него сейчас просто период цветения! – стонал старик, захлебываясь слизью. – Вы не подумайте, что он опасен! Он цветет один раз в году! Просто я думал, что в это время нужно просто не выходить на улицу. Всему городу.
«Один раз в год сады цветут! Весну любви с тревогой ждут!» – вертелось у меня в голове, глядя на это чудовище. Я снова бросилась вытаскивать деда, отбросив свои бумаги и все сомнения. Приходилось тянуть изо всех сил, но ноги скользили по полу, словно я впервые вышла на каток. Я, чувствуя себя коровой на льду, уперлась ногой в своего тезку. Слизь густела, становилась липкой, словно клей ПВА, но я не сдавалась. Еще немного! Все мои волосы были в слизи, все мое платье было в слизи, а нога по колено ушла в Аннус. Премия Дарвина была близка как никогда! А потом Аннус сыто отрыгнет очками деда и моими документами. Отомстит мне, так сказать, за всю съеденную картошку.
Я потратила пять минут, чтобы попытаться освободится, и тут дед внезапно вспомнил, что он маг, поэтому попытался использовать заклинание. Красная вспышка озарила подвал. Аннус задергался, а потом вместо того, чтобы выплюнуть нас, стал увеличиваться в размерах. Его молодые побеги поползли по всем стенам, расцветая красивыми белыми, приятно пахнущими цветами.
Я почувствовала, что я уже вся испачкалась в клейковине, сделала рывок и вытащила деда. Тапок на нем был только один, слизь текла с него ручьями, зато цветочек распробовал мою ногу и потребовал добавки в виде остального тела. Так меня не хотел еще ни один мужчина.
– Сделайте же что – нибудь! – взмолилась я, глядя на ученого и пытаясь высвободится.
– Эм… Простите, но я не могу… Просто если кто-то узнает, что Аннус опасен, то меня посадят в тюрьму! – пробормотал Мичурин, испуганно оглядываясь и шаря по карманам в поисках ключа. – Меня уволят из Академии, лишат пенсии, надбавки… Так что, простите, что так получилось! Я очень сожалею… Мне действительно очень жаль…
Я попыталась дотянуться до ручки, лежащей на полу. Ручка выскальзывала, но я упорно ловила ее в озере слизи. Наконец мне удалось ухватить ее, и я с остервенением начала долбить ею огромный корнеплод. Из ран нанесенных ручкой вытекало что-то коричневое.
– Что ты делаешь! Десять лет моей жизни! – возмутился агромаг, поскальзываясь на полу. – Ты уничтожаешь самое дорогое, что у меня есть!
– Я спасаю