Шах королевы. Вера Колочкова
тут, фря, задницей вертит! – постепенно входила женщина в раж, багровея лицом и источая прежний истошный чесночный запах.
– Так все-таки я корова или фря? Это, знаете ли, разные области аллегорий. Уточните, пожалуйста, прошу вас.
– Ишь, еще и огрызается! Корова!
Повернув голову в сторону Наташи, тетка обрушила на нее гневный взгляд, но сомнение таки мелькнуло на миг в ее глазах. Оно и понятно – объект для гнева никак на «корову» не тянул. Наташа была худа, как тростиночка, и стройна, как пугливая горная газель.
– …Худая! – тут же добавила к своей «корове» тетка, и Наташа чуть не задохнулась от восторга. Вот это перл! Вот это да! Корова худая! А сам диалог чего стоит! «Дергаешь копытами» и «телка стельная» – такое же вовек не придумаешь! Нет, надо все, все запомнить. Дословно. И потом воспроизвести. А ключевыми словами для воспроизведения будут – «корова худая»…
– Сука в ботах! – пробурчала невнятно тетка, видимо решив, что «худой коровы» для Наташи маловато будет.
– Что вы! Я совсем не в ботах! – мило поморгав черными длинными ресницами, доверительно сообщила ей Наташа. – Я в босоножках на высоком каблуке…
– Нет, в ботах! Сука! В ботах! Я сказала – сука, значит, сука! – распаляясь эмоциями, уже билась в истерике женщина. – Иди давай отсюдова, раз ездить не умеешь! В такси со своими копытами езди, поняла?
– Хорошо. Как скажете. Я пойду. Тем более что в этом милом диалоге мы уже две остановки с вами проехали. Моя следующая. А только я все равно не в ботах, а в босоножках на высоком каблуке… – лучезарно улыбнулась женщине Наташа, чудом увернувшись от рыхлого с ямкой локтя, нацеленного в ее худой бок.
Струя пассажиров вынесла ее из автобуса, и несколько сердобольных взглядов обласкали ее сочувствием – как-никак, а нахамили бедной девушке. Худой коровой обозвали и сукой в ботах. Спасибо, конечно, граждане… Ой, а какая там телка была, уже и не вспомнить! Как же, как же, слово такое… колхозное. Надо сосредоточиться и вспомнить, а то уплывет. Стиляжная, степенная, стильная… Господи, как же… Стельная, вот как! Теперь не забыть бы. Надо срочно на работу бежать! Записывать!
Взмахнув сумочкой, Наташа поспешила к цели, с элегантной легкостью постукивая каблучками-шпильками и бормоча себе под нос: «Телка стельная, корова худая, сука в ботах». И снова: «Телка стельная, корова худая, сука в ботах…»
А что было делать – пришлось повторять. Иначе вылетит из головы, потом и не воспроизведешь. Плоховато у нее было с запасом подобного рода хамских перлов. Откуда им было взяться? В ее родном доме отродясь мужчины не водилось, ни хамского, ни интеллигентного. Тишина, чистый воздух, салфетки накрахмаленные. Бабушка маму одна растила, потом они с мамой вдвоем ее, Наташу, растили. Вернее, втроем. Все время она про старую няньку Таю забывает. Может, потому, что Таечка им не родственница? Древняя старушка, прибившаяся молодой еще девушкой к дому, беженка с оккупированной территории, ставшая нянькой малолетней тогда еще бабушке,