Малое собрание сочинений (сборник). Венедикт Ерофеев
это даже смешно – целых десять дней не разговаривать… И оба довольны… Даже глупо».
16/I. Г. С.
16/I. 1.30 ночи
– Здравствуй, Венька… Это ты что читаешь?..
– Так… «Братьев».
– Что?
– Карамазовых.
– А-а-а… Ну как у тебя дела… с заочным и вообще…
– Да так.
– Ну как – «так»? Расскажи, что ли…
– Ну – все хорошо… Только не мешай, ради бога, читать…
– Да я и не мешаю…
– Черт тебя побери – «не мешаю»!.. Шла бы да занималась… Опять ведь провалишь…
– Ну и что ж… и пойду… А у меня вчера день рождения был…
– Угу… Ну иди, что ли, к черту…
– (уходя) Оссссел!..
– Хе-хе-хя-хя-хя…
17 января
«Главное – занести руку, а ударить –…почти бездумно… это легко…» И в шевелениях рук – гордость. Эти руки убили трех. Парадоксально то, что все три – женщины. И две – совершенно невинные. Третье убийство – единственное, за которым последовало раскаяние… И «ручная» гордость – понятна.
Точные детали университетского инцидента до сих пор остались невыясненными. Единственно кто располагает достоверными сведениями – так это Ст. Ш., внесший своими новогодними излияниями некоторую ясность в вопрос о начале Б-ской карьеры. Ясно одно – жертвой убийства оказался объект нежных помышлений самого Б., – вполне невинная 19-летняя студентка, не сумевшая, впрочем, оценить по достоинству весовую категорию Б-ской эмоциональности.
Неизвестно, пользовался ли Б. взаимностью, но имевший место инцидент убеждает в противном. Впрочем, даже и не убеждает, потому что Б-ская психология никак не входит в рамки человеческой.
Убийство было совершено в апогее самой невинной ситуации. Злополучный «объект» освятил своим присутствием квартиру Б. накануне его отъезда в Петрозаводск, никак не предполагая, что в тот же вечер вынуждена будет с неменьшим успехом «освятить» мертвецкое отделение Ленинградской больницы.
Первый удар Б. был неожиданным, вероятно, и для него самого. По крайней мере, невинное перешучивание и совместная упаковка чемоданов никак не могла быть источником Б-ской злобы. Удар был нанесен неожиданно, из-за спины, в тот момент, когда «невинная» тщательно кропила одеколоном содержимое чемодана; – она мгновенно рухнула на пол и (удивительно!) совершенно безропотно, без единого крика принимала на себя все последующее.
Неизвестно, какие инстинкты руководили Б., когда он ударял сапогом по любезным его сердцу ланитам и персям. Он бил долго, равнодушно, выбивал глаза, обесформивал грудь – и в заключение без устали наносил удары в ее «естество» с серьезностию животного и удивительно механически…
Второй «инцидент» был еще более неприглядным… но зато менее юмористичным, чем третий… Два месяца психиатрической больницы и затем 3 года тюремного заключения несколько обогатили Б-ский жизненный опыт и обострили наклонность к романтике. Что и не замедлило сказаться после второго побега из заключения…
Этот инцидент был действительно романтическим, – тем более что имел