Сын двух отцов. Падение. Илья Куликов
отцу, а не враг, но супруги брата не отдам. Посуди сам – кем я буду, ежели жену брата в дом родителя отпущу? Отец мой, князь Владимир, взял мать Святополка в жены, хоть прежде та была замужем за его братом, моим дядей Ярополком. Я взять твою сестру в жёны не могу, но она теперь навек моя сестра и я её пальцем не трону. Братья ссорятся, братья мирятся. Это наше семейное дело.
***
С того дня, как князь Ярослав вступил в Киев, он не виделся с Владиславой. В душе князь боялся этой встречи, но сейчас он понимал, что это время пришло. Он спустился вместе с Будым в подземелье, где находилась княгиня. Нет, конечно, можно было заключить её в поруб, но так она была бы у всех на виду, а он этого не желал.
– Послушай, князь, – сказал Будый, – не стоит тебе с ней встречаться. Она ведь теперь и не человек.
– Я хочу её увидеть, – медленно произнёс Ярослав и подошёл к кованой решётке, за которой находилась женщина.
Запах нечистот ударил князю в нос и заставил поморщиться.
– Владислава, – позвал её Ярослав, но та даже не повернулась.
Женщина лежала на полу, прижимая ноги к груди, и негромко рычала.
– Что с ней?
– После того как она потеряла ребёнка, её рассудок совсем помутился. Не уследил я, князь. Моя вина, – сказал Будый безразличным голосом, а после, немного помолчав, с усмешкой добавил, – а у неё всегда так – разрешается от бремени в темнице. Может, потому она разума и лишилась.
Владислава повернулась на бок, а затем поднялась на колени. Ярослав встретился взглядом с Владиславой и невольно вздрогнул. Княгиня, вернее, существо, которое теперь жило в её теле, рыча, стало ползти к прутьям решётки.
– Сегодня же увези её прочь! И смотри, Будый, чтобы её братец об этом не проведал. Это уже не княгиня Владислава. Она, верно, умерла. Это животное.
– Сдохни, – прошипела Владислава, пытаясь подняться на ноги, но тут же падая обратно на земляной пол, – проклинаю тебя! Чтобы твои потомки вечно ненавидели друг друга, чтобы ты не знал покоя, проклятый хромец! Ррр…
Владислава бросилась прямо на решётку, заставив Ярослава отпрянуть.
– Княже, будет милостивее лишить её жизни. Она почти потеряла дар речи. Только шепчет проклятия и рычит, словно дикий зверь, – сказал Будый, – жалко, конечно, но так будет милосерднее.
Ярослав, ничего не ответив, пошёл наверх. Если это существо отдать её отцу, то, пожалуй, это будет означать только одно – войну.
Выйдя из темницы, Ярослав тут же опёрся о стену, давая передышку больной ноге. Внутри у него всё кипело, но он понимал, что гневными речами сейчас ничего не изменишь.
– За каждую вину должно быть своё наказание, – прошептал Ярослав.
– Чего ты говоришь, князь? – спросил боярин Будый. – Что-то я не расслышал. Старею.
– За каждую вину должно быть своё наказание. Вина Владиславы лишь в том, что она жена моего брата. Зачем было бросать её за это в темницу?
Будый ожидал, что князь будет браниться, поэтому не придумал, что отвечать на подобные вопросы. Он насупился и опустил глаза вниз.
– Так