Исповедь учителя, или История длиною в жизнь. Елена Валерьевна Бурмистрова
на уроки только для того, чтобы найти всё плохое, что только можно было найти. Причем никто о посещении не предупреждал. Просто открывалась дверь, и учителя ставили меня перед фактом: «Мы пришли к Вам на урок». В то время я не знала, что никто не имеет право приходить ко мне на уроки без предупреждения, даже администрация, не говоря уже обо всех остальных. На обсуждении урока, после моего самоанализа, коллеги, закрывая глаза от удовольствия, проговаривали мои недочеты и промахи. Нет, они не учили меня, они пытались проучить. За то, что я им так не нравилась, так сильно их не устраивала. И чтобы впредь никуда не высовывалась. Это была самая настоящая травля. Мой диплом магистра и диссертация не давали никому покоя. Однажды ко мне в кабинет зашли все «англичанки» нашей школы, протянули мне листы всероссийской олимпиады и сказали: «Елена Владимировна, сделайте срочно, нам ответы нужны будут уже после обеда, сказала руководитель методического объединения». Остальные стояли рядом и загадочно улыбались.
Я увидела, что это олимпиада для 9-11 классов. У меня по расписанию было ещё три урока. Я лихорадочно соображала, что мне делать. Эти задания не для третьего класса. Сделать быстро их невозможно. Я растерялась и ответила отказом, сказав, что у меня плохое самочувствие, и я не смогу сейчас сидеть с этими заданиями.
На следующий день все в школе говорили, что я не смогла сделать задания олимпиады. И только спустя два года я узнала, что ключи к заданиям всегда прилагаются, откуда бы эта олимпиада ни спускалась. Надо мной просто хотели поиздеваться. Доказать, что я не способна сделать это.
Замечаний в свой адрес я слышала неимоверно количество за мою педагогическую деятельность.
«Все люди, как люди, а ты с планшетом», – услышала я после того, как посидела с компьютером на одном из совещаний. Педсоветы я не любила. Меня раздражало то, что учителя демонстративно усаживались перед администрацией школы и начинали «работать». Заполняли классные журналы, проверяли тетради и т.д. Я всегда задавалась вопросом: «Почему директор молчит? Это же просто невежливо, в конце концов!» Поэтому, когда я проводила семинары, я просила убрать их многочисленные дела в сторону и просто ждала, когда они все это сделают. Потом начинала говорить. Учительская привычка притягивать внимание срабатывала и тут. Коллеги меня не любили. У ненависти ко мне было несколько пунктов. Модная одежда 44 размера, красивая фигура и внешность. Моя одежда раздражала абсолютно всех. Много раз мне приходилось скрывать, что юбка куплена в Испании, а брюки в Париже. Не хотелось вызывать огонь на себя. Во втором пункте я бы поставила необъяснимую тягу детей ко мне. Даже «чужие» приходили со мной советоваться. Да, они не шли к своим классным руководителям, а просили меня помочь им в делах школьных и сердечных. По своей неопытности я наделала много ошибок. Я не знала «устава монастыря». Теперь я это понимаю. Раньше не понимала. Я выслушивала всех, меня радовало, что ко мне идут за советом, я нужна детям. И абсолютно забывала, что у этих детей есть свои