Я женщина. Олеся Евгеньевна Карбовская
за рюмки, но он схватил ее за руку и прижал к себе.
– Посмотри, истеричка – у тебя все пальцы теперь в крови. Ты специально это делаешь?
– Да! Да! Специально! Но тебе же на все плевать! Тебе и на меня плевать, и на мои желания! Ты не слышишь, что у нас за стенкой каждый день орет младенец! Может, нам переехать? Я не могу это больше слышать!
– Маш, там собака воет! Никаких детей там не было и нет.
– Ты опять издеваешься надо мной! Думаешь – я вой собаки от криков ребенка не отличу? Сволочь ты! Зачем я вообще тебе когда-то поверила! Зачем с тобой связалась! Я давно могла бы родить, и не одного! Мне уже двадцать восемь! Ты используешь мою красоту, выжмешь как лимон – и выбросишь! А я больше никогда не смогу забеременеть! С каждым годом вероятность все меньше!
– Что значит «больше никогда»? Как будто ты когда-то…
Она осеклась. Кажется, сболтнула лишнего. Еще не зная, что будет дальше, она попыталась уйти в ванную – для того, чтобы смыть кровь с пальцев. Но он ее не отпустил.
– Пока ты мне все не расскажешь – не надейся убежать.
Она долго слизывала кровь языком. Тянула время как могла. Пришлось все же начать.
– А что тут говорить – по-моему, и так все понятно. Я же знаю, как ты не хочешь ребенка.
– И что?
– Я пила таблетки – ты помнишь. Якобы. На самом деле, я начала только сейчас. Тогда целый год я не предохранялась… – Она замолчала.
– Продолжай, мать твою!
– Я забеременела. Хотела тебе сказать. А потом передумала. Помнишь, ты еще тогда получил новую работу, и у нас с тобой состоялся разговор, что все хорошо складывается, ты сказал, как меня любишь и как не хочешь меня ни с кем делить, как тебе нравится мое тело, как ты меня хочешь и все такое… Я поняла, что ты меня просто бросишь, если я скажу тебе правду – или убьешь.
– И ты решила убить ребенка…
– Из двух зол выбрала меньшее. Подумала, что с годами ты изменишься.
– Сука ты, конечно. Я всегда это знал.
– А ты прямо святой! Ты не хотел этого ребенка – и я не могла его оставить. Струсила. А теперь жалею. Ты бы бросил меня – но я бы стала матерью.
– Одиночкой…
– И что? Вот теперь сижу, блин, два года спустя – все на том же месте. Одна. Понимаешь?
– Нет, и не пытаюсь даже. Что значит – одна? Нам разве плохо вдвоем?
– Очень хорошо, блин! У меня все одноклассницы уже с детьми, у некоторых – трое! Меня мама родила в двадцать три, тебя твоя – в двадцать пять.
– Откуда знаешь?
– Она вчера звонила. Кстати, тоже дров в костер подбросила. Спрашивала, когда станет бабушкой. А я сказала – у сына спросите. Он меня не трахает!
– Так и сказала.
– Слово в слово. Нет моих сил больше. Не знаю, к кому обращаться. Понимаешь – все от тебя одного зависит. А ты уперся. – Она вытерла пальцы тряпкой. – Не хочешь меня услышать.
– Это серьезный шаг. Все не так просто.
– Что мешает? У нас нет