Разрушительница пирамид. Татьяна Полякова
У старика трое племянников, сестра и брат жены, который тоже к чужому добру присматривался. По мне, так было бы к чему. Дом, конечно, стоил денег, но, поделенный на пять частей, вряд ли мог потрясти воображение. Правда, Тамара утверждала, что денег у старика завались, а гад Олег их зажимает, чтоб ему больше досталось. Еще имелись антикварная мебель, картины в гостиной и, конечно, портрет. Про него мне рассказал Олег.
Портрет висел возле лестницы на втором этаже. До разговора с Олегом я пару раз протирала деревянную раму, мало обращая внимания на изображение. С моей точки зрения, это было не особо похоже на портрет, хотя чья-то физиономия угадывалась.
Я как раз терла стекло, когда Олег решил меня просветить.
– Пикассо, – заявил он, кивнув на рисунок.
Олег из тех парней, кто считает себя пупом земли, а всех прочих недоумками. Пытался меня облапать еще в самый первый приход сюда, наверное, решив: если я мою полы в доме его дяди, так мне за счастье такое внимание. Должно быть, у них с Константиновым это семейное, я имею в виду – руки распускать. Я доходчиво посоветовала от подобных знаков внимания воздержаться. Он вроде понял, по крайней мере, пасся на расстоянии, а через пару недель пригласил меня в ресторан, решив произвести впечатление щедростью души. Я ответила, что болтаться по ресторанам у меня времени нет. На этом мы закончили, но смотрел он на меня в редкие минуты наших встреч с неудовольствием, и, по моему мнению, от него можно было ожидать любой пакости. Такие типы мне хорошо известны, оттого его слова о картине вызвали большие сомнения. Наверняка решил поприкалываться.
– Да? – сказала я.
– Серьезно, – уловив это самое сомнение, кивнул он с намеком на обиду. – Отец Льва Сергеевича был дипломатом и свел знакомство со многими известными людьми. С некоторыми даже дружил.
– С Пикассо?
– С Пикассо нет, но то ли выставку его устраивал, то ли еще что-то… Не помню. Они несколько раз виделись и прониклись друг к другу симпатией. Иначе с какой стати Пикассо его портрет рисовать?
– Не особо это на портрет похоже, – усмехнулась я.
– А ты вообще картины Пикассо видела?
– Где уж мне. В нашей деревне только клуб, и тот сгорел прошлым летом.
– Ладно, чего ты… – нахмурился Олег. – Я же не в том смысле… Я, кстати, знаю, у тебя хорошее образование и работа. Ты точно не бедствуешь, а здесь из-за матери… – Голос его был слаще меда.
Стало ясно: меня нагло охмуряют, и я сказала сурово:
– Давай про Пикассо.
Олег вздохнул и досадливо покачал головой:
– Это портрет отца Льва Сергеевича, дядя завещал его нашему музею. После своей смерти, естественно. Хотя мог бы и сейчас отдать, в живописи он ничего не смыслит и Пикассо мазней считает. Подпись видишь? – ткнул пальцем Олег.
Подпись точно была.
– Портрет теперь огромных денег стоит.
– Тогда о нем лучше помалкивать. – С этими словами я отправилась вниз по лестнице, оставив наследника тосковать возле шедевра.
Олег был старше меня лет на десять, то есть