Я превращаюсь в дождь. Эльвира Смелик
на урок, кивнула в сторону гардероба и повторила еще требовательней:
– Пойдем!
– Зачем? – еще больше удивилась Олеся.
– Поболтать надо, – сообщила Лара.
– О чем?
Олеся сильнее стиснула ручку сумки. Она не могла объяснить себе, что происходит, а это рождало еще большую тревогу и настороженность.
– Сейчас узнаешь. Я все расскажу. – Внешне Лара выглядела вполне спокойной, да и голос ее звучал сдержанно и ровно. – Просто здесь может кто-нибудь из учителей увидеть. А внутри нас не заметят. Ну, пойдем.
– Ладно, – согласилась Олеся и второй раз вошла в гардероб.
Лара за ней, произнося на ходу:
– Давай туда, до конца, в самый угол. Там точно никто не увидит.
Олеся послушно дошла до самого дальнего угла, остановилась, вопросительно посмотрела на Лару, а Лара улыбнулась, точнее, усмехнулась, чуть прищурилась.
– А теперь слушай и запоминай. – Голос по-прежнему был ровным, но еще холодным и твердым. – Про Томилина даже не думай. А лучше совсем не смотри в его сторону. И не надейся. Он – мой! Поняла?
– Я… – Олеся пыталась возразить. У нее и в мыслях не возникало ничего из того, что ей Лара сейчас приписывала. Она не то что не надеялась, она и не думала ни о чем подобном. – Я не…
Но Лара перебила:
– Ну ты, да, ты. Самой-то не смешно? Случайно оказалась рядом и сразу губищу раскатала. Овечкой несчастной прикидывалась, чтобы Лешенька тебя пожалел, защитил. Еще додумалась в обморок перед ним упасть. Приятно на ручках кататься? Заодно и потрогала, поприжималась. И как на ощупь? Понравилось?
Олеся молчала, совсем растерялась от Лариного напора. Она и не слышала половины слов, зато ощущала. Они обретали материальность, наливались силой и злостью. Каждая фраза била по щекам напряженной, безжалостной ладонью. Мысли Олеси испуганно метались. А ведь можно было объяснить, что это глупо: терять сознание перед всем классом, рассчитывая на помощь конкретного человека. И чужие прикосновения не могут понравиться. Это, наоборот, противно, особенно когда не спрашивают твоего разрешения. И громкие слова – тоже как прикосновения. Хочется защититься от них, оттолкнуть, в крайнем случае перетерпеть, постараться не чувствовать. Будто это не ты, будто это не с тобой, будто ты не здесь. В другом мире. Где пусто и спокойно. Где робко стучится в окно дождь, заглушая все остальные звуки.
– Но только попробуй еще такой номер отколоть. Я тебе устрою медпункт плюс «неотложку». Так что даже не мечтай, я тебе Томилина не отдам. Никому больше не отдам! Его как раз эта дура бросила, и я свой шанс не упущу. А ты, если очень надо, Вороновым займись. Он сейчас свободен. И даже если не свободен, его на всех хватит. А к Леше не лезь. Поняла?
Лара ждала ответа, и в интересах этой зашуганной Олеси было смиренно согласиться – и чем быстрее, тем лучше. Но она молчала, прятала глаза.
Совсем, что ли, страх потеряла? Или, наоборот, мозги вырубило с перепугу?
– Ты поняла? – почти крикнула Лара, хотя до этого пусть и громко,