Чайка с острова Мираколо. Алена Волгина
наладить контакт, моих сил едва хватало, чтобы просто удерживать ее на месте. В ужасающей, бездыханной тишине было слышно, как звякнула, закрываясь, дверца клетки. Онемевшими пальцами я пыталась задвинуть в пазы заклинивший железный штырь… Чья-то рука легла сверху, и засов легко встал на место. Дон Алессандро! А я и не заметила, как он оказался рядом. Второе ведро я попросила вылить на клетку сверху, и плевать, что вода зальет начищенный пол. Подотрут, слуг здесь достаточно.
– Довольно! – хмуро сказал Алессандро, снова набросив на клетку покрывало. Изнутри доносился плеск и довольное урчание. Я не торопясь проверила надежность засова, только потом позволив себе оглянуться. Ладони у меня дрожали, спина взмокла от пота, но вряд ли кто-то из гостей это заметил, настолько все были поражены. Оба сенатора казались смущенными. Дон Арсаго лучился торжеством и смотрел на меня, как на любимую дочь. Рикардо что-то тихо говорил синьоре Бьянке, в лице которой наконец-то появилась заинтересованность. Я мысленно вскипела: дорогой братец мог бы проявить ко мне больше участия! Развернувшись, я гордо прошла мимо них, торопясь поскорее вернуться за стол, пока мне не отказали дрожащие ноги. Энрике, необычайно взволнованный, встретил меня с явным облегчением:
– Дорогая Джулия, ваше искусство поразительно! Не сомневаюсь, что вы способны укротить любое чудовище! – произнес он галантно. Однако в брошенных на меня быстрых взглядах и суетливых неловких движениях я отчетливо видела страх.
Интересно, кого он боялся? Своего отца? Или хищника, запертого в клетке? Или может… меня?
– Не любое. Некоторых можно только убить, – улыбнулась я своему жениху.
Глава 6
Наш город стоит на костях дуба, вяза и лиственницы: глубоко в ил и песок вонзаются крепкие сваи, которые служат опорами для будущих зданий. Наши пышные особняки – словно крона мертвого леса, уходящего корнями в зыбкое дно лагуны. Однако некоторые до сих пор верят, что Венетта покоится на спинах чудовищ. Недаром один из кварталов называется Дорсодуро – «крепкая спина». Кто знает, что дремлет в лагуне под безмятежной зеркальной гладью?
Мыслями я снова была в крипте нашего монастыря на Терра-деи-Мираколо, пол которой с одной стороны наклонно уходил под воду, проваливаясь в темный омут, а вдоль всей стены тянулся барельеф с изображениями живущих-под-волнами. Все они были здесь. Водокрут с чудовищно длинными щупальцами, способными легко переломать кости взрослому человеку. Левиафан, «заставляющий море пениться, подобно кипящему котлу», как написано в псалме. Бешено извивался скрюченный кистеног, рядом с ним скалилась зубами-иглами длиннотелая моррена. Взгляд мой скользил от потолка к полу, словно погружаясь в глубины моря. В верхней части барельефа художник изобразил тех, кого видел собственными глазами, и их образы были запечатлены с детальной скрупулезностью. Однако чем ниже опускался взгляд, тем чаще он выхватывал из темноты диковинных чудовищ, давно уже канувших в область преданий. Эти были нарисованы более схематично.