Еще не все потеряно. Марина Серова
достаточно окаменел для прободения щитовидки этого качка.
– Ла-адно! – протянул он с сожалением и, повернувшись, направился к верстаку, на котором, как я заметила только сейчас, среди разбросанного на газете рыбьего мусора, стояла батарея пивных бутылок.
– Ява! – обратилась я к Лихачу.
– Почему не Паша? – ответил он.
– Хорошо, Паша, если я Татьяна, а не Ведьма.
Расстегнутая рубаха позволила увидеть татуировку на его груди – собор с куполами, а на пальцах правой руки синели три «зоновских» перстня.
Вот тебе и паренек!
– Ты откуда со Скарабеем знакома? Он позвонил и попросил за тебя, как за родную. Таких, как ты, у него отродясь не было. А?
Его негромкий голос гулко звучал в пустом помещении.
– Пива хочешь?
Я, отказываясь, покачала головой.
Ява подошел к соратникам, занятым запрокидыванием бутылок донышками кверху.
– А чайку? Только чифирь у нас. Разбавить?
– Немного.
Я подошла к ним, уселась рядом с Фиксатым на предложенную Явой табуретку.
– Ты что, Паш, она же долг ювелира снять требует! – пробубнил Фиксатый, вороша рыбьи очистки.
– Да нет, мужики, – Ява слил в стакан заварку, добавил кипятка из стеклянной, накрытой фанеркой банки, протянул мне, – не долг, а срок отодвинуть.
– А на фиг нам это надо? – спросил Лобан.
– Сейчас Татьяна объяснит.
Ява шумно глотнул пива из горлышка.
– Она детектив, объяснять умеет.
Чай здесь заваривали хорошо.
– Филипповой платить сейчас нечем, – сообщила я, прихлебывая обжигающий, слегка вяжущий во рту напиток.
– Иди ты! – возмутился Лобан.
– Это так! – глянула я на него. – А платить она не отказывается. Имущество продаст и отдаст долги.
– Бардак! – не верил Лобан. – Скажи?
– Ага! – согласился Фиксатый, разглядывая меня с прежней неприязнью. – Имущество продаст и из города смоется.
– Хватит вам дуру гнать! – Судя по выражению лица, пиво Лобану попалось кислое. – Денег у ней больше, чем у нас всех вместе! С таким-то папашей! Что? Грабанули их, ах ты, обездолили!
– Не отказывается она платить! – прервал Ява его косноязычное возмущение. – А то, что из города может дернуть, так пусть! – Он поставил опустевшую бутылку на стол и потянулся за следующей. – Пусть! Ведь бабки тогда Татьяна отдаст. Да?
Я кивнула:
– Рискну.
– Чем же она отвечает, непонятно мне! – не унимался Лобан.
– Чем? – спросил меня Ява.
Хорошо, что я обдумала этот вопрос заранее, по пути сюда, а то сейчас быть бы мне в растерянности. Не сбылась надежда, что минет меня чаша сия.
– Машиной, – ответила я.
– Оно тебе надо? – чуть не через плечо глянул на меня Ява.
– У меня свой расклад в этом деле.
Это было сказано удачно – на их языке, и они меня поняли. И страсти улеглись сами собой, между двумя очередными глотками, и я успокоилась, отставила в сторону