А вот был случай (рассказы геолога). Виктор Музис
Гагары вообще очень чуткие. Но они редко когда улетают, предпочитают нырнуть и выплыть где-нибудь подальше. Я вскинул свою малокалиберную снайперку, на что Белик удивился:
– Ты что, это же гагара!
Надо сказать, что местные гагару и за дичь не считают: и мясо жестковато, и обдирать сложно. А я же ем ее с удовольствием – жестковата, зато мяса много и навар для бульона дает. А ощипывать и не обязательно, снимаешь кожу чулком и все. Я ни уток, ни куропаток больше не ощипываю, просто обдираю.
– Да я разок стрельну, на удачу, – ответил я, понимая, что если попаду, придется раздеваться и плыть за ней.
А стрелять из снайперки – это не значит «наверняка»! Она хорошо приближает цель, но, если ошибешься с расстоянием, да еще по такой малой цели, да на воде – все равно промажешь. И я промазал.
– Пусть живет! – сказал я с облегчением, думая про себя, что и утка жива и плыть не пришлось.
Они и к рыбе так же относятся. Привыкшие к хорошей рыбалке и местные и наши из «старой гвардии» щуку и налима, например, и за рыбу не считают. Наш Иваныч, радист и завхоз партии (после Лачевского), доставая из сети щуку, презрительно выкидывал ее на берег, называя «сардоном». А мы, молодежь, после того, что видели на прилавках в рыбных отделах наших магазинов, уплетали ее, только дай. А какие котлеты мы наделали из здоровенной щуки, попавшейся нам в сеть на Колыме – до сих пор вспоминаю, облизываясь.
И еще. Вернувшись с Беликом к лагерю, мы еще попили чайку, они стали готовиться к ночлегу, а я «отошел оглядывать окрестности озер» рядышком. Подстрелил там двух ондатр и, придя к палатке, подвесил тушки на лиственницу где-то на уровне головы. Забравшись в палатку, тоже улегся – у меня был спальник-пуховик. Как я был наивен! Наутро на месте тушек я обнаружил возле лиственницы только кусочек требухи, и ту на моих глазах «подобрал» старенький Тюха. Молодой пес просто встал на задние лапы и сдернул тушки с дерева.
«Вот так похвастался», – подумал я. А Белик сказал:
– Ондатра для собаки как лакомство.
Тоже было обидно. Но винить некого, сам виноват.
Закончив работы на верхнем участке, мы загрузились в 500-тку, сплавились на наш первый лагерь и стали ждать эвакуации. Дело это не быстрое, вертолет то занят, то «на форме», то на спецзадании или санрейсе… Здесь мы встретили и первый снег в начале сентября.
Я, правда, успел сходить к тем двум озерцам в устье и добыть нескольких ондатр. Так что на шапку хватило. Но особенно запомнилась ночевка в избушке с большой щелью между потолком и стенкой. Я затапливал большую печку (видимо хлебную), засыпанную галечником, запихивал ее дровами, долго ли нарубить, и шел в сумерках на озера. По темноте возвращался, клал на прогретую печку какой-то деревянный щит, дремал в тепле, поглядывая на звезды, а с рассветом шел опять на озера. На каждом озерке оказалось по выводку, уже подросшему.
Итак, мы спокойно подсобрали снаряжение, просушили и свернули