Твой сон осенней ночью. Сборник историй, которые заставляют задуматься. Анна Сергеевна Патина
позавчера. Я упала с лестницы, когда несла продукты. Это случайность.
– Случайность… – не верил в лживые слова Пак.
– Случайность, – подтвердила Бён.
В глазах Чанёля не было ни злости, ни ярости, в них проглядывались только жалость и ненависть к самому себе. Он высматривал каждый синяк, что виднелся из-под рубашки. Чан не верил ни одному слову. Он верил себе, в свою правду, несмотря на другие, более реальные варианты.
– Я верю, – улыбнулся младший.
Бэкхён старалась улыбнуться в ответ, но ей было больно от таких обманчивых «я верю», поэтому получилась только чуть заметная ухмылка. Ей больно и одновременно так тепло рядом с Паком, поэтому она пытается быть как можно ближе, надеясь на лучик его тепла в такие сложные дни. Чанёль был для Бэкхён чем-то вроде весны после холодной зимы. Жаль, что у неё аллергия на цветение.
– Бэкхён, ты так и не ответила, где твоя работа, – вновь обратил внимание на пустой столик Чан.
– А ты разве спрашивал? – почесала затылок старшая. Может, она просто не слышала? – Я бросила работу…
Внутри Чанёля кто-то поскрёб все внутренности, оставляя яркие кровоточащие порезы. И этот её опустошённый взгляд… Сам Чанёль от этого взгляда тихо, безболезненно умирал изнутри, оставляя тело без души и сожалений.
– Почему? – хриплым голосом спросил парень.
– Устаю сильно, – Бэк отвела взгляд куда-то в пустоту, сочетаемую с её взглядом. – А ты, Чанёль, поменял электронный адрес? – её глаза, наконец, наполнились, но чем-то ненастоящим, подделкой, выдавая отрепетированную гримасу, наполненную той же болью и пустотой.
– Да, давно уже, – взбодрился резко Чанёль.
Тогда Бэкхён протянула ему салфетку и ручку, будто сказала немое «напиши». Чанёль, несмотря на своё любопытство, начеркал кривым почерком. Бэкхён нежно улыбнулась, рассматривая каждую синюю извилину на салфетке, тихо проговорила:
– Спасибо.
В тот момент всё исчезло. Всё волнение, вся боль, все переживания. Будто эта её улыбка была исцелением всей боли, что он принёс. И Чанёля озарила та улыбка, которую так долго ждала Бэкхён.
– Ты улыбнулся! – обрадовалась Бэк, показывая пальцем на эту ребяческую улыбку, но Чанёль тут же от смущения подавил её. – Нет, нет, нет! Улыбнись, тебе идёт, – приподняла пальцами уголки своих же губ Бэкхён, будто показывая, как правильно.
Она корчила рожи, делала эгьё, называла тонким голоском оппа, от чего Чанёль не выдержал и засмеялся.
– Ну хватит, хватит! – кинул в неё брокколи через круглый стол. – Я улыбаюсь, – натянул улыбку ещё шире.
Бэкхён приняла это как вызов и в ответ бросила ему кусок масла в лицо. Так началась великая битва едой. Они кидались всем, чем можно: йогуртом, маслом, тостами, салатом, свежевыжатым соком, макаронами с сыром. Это навевало у обоих светлую ностальгию по детству.
Всё было настолько прекрасно, будто это был некий сказочный сон. Сон