Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики. Адам Туз
собой главную военную угрозу для Германии, в финансовом смысле она является третьестепенной державой, несопоставимой с США и Великобританией[63]. Однако к 1931 г. такая точка зрения означала серьезное непонимание соотношения сил в международной финансовой системе. После стабилизации франка в 1926 г. французский центральный банк приступил к систематическому накоплению золота. К 1931 г. его золотой запас существенно превышал запас Английского банка и даже приближался к запасам Федерального резерва США. Достойно внимания то, что в начале 1931 г. Бриан повторил попытку сблизиться с Германией, предложив открыть парижский рынок капитала для долгосрочных германских займов с целью содействовать Брюнингу в выполнении плана Янга. В ответ на это правительство Брюнинга 21 марта 1931 г. публично огласило предложение об австро-германском таможенном союзе, отрезав все пути к франко-германскому экономическому сотрудничеству.
Своей агрессивной внешней политикой Брюнинг еще больше сузил себе пространство для экономического маневра[64]. В отсутствие возможностей для получения внешних займов Брюнингу не оставалось ничего иного, кроме как пойти на еще один болезненный раунд дефляции. А чтобы сделать ее приемлемой для отечественного электората, требовались немедленные шаги к ускоренному пересмотру плана Янга. Поэтому б июня 1931 г., наряду со вторым чрезвычайным дефляционным указом, Брюнинг выдвинул агрессивное требование об отмене репараций[65]. Именно этот ход стал началом катастрофы. Финансовые рынки еще с марта испытывали беспокойство из-за зловещего возрождения германского национализма. Но несмотря на банковский кризис в Австрии, не происходило «набегов» ни на немецкие банки, ни на немецкую валюту[66]. Толчком к кризису послужила дальнейшая эскалация международных трений, вызванная действиями Брюнинга. В течение нескольких часов после агрессивного коммюнике германского правительства мировые финансовые рынки охватил страх того, что Брюнинг объявит односторонний мораторий как на репарации, так и на обязательства Германии перед частными кредиторами. За следующую неделю резервы Рейхсбанка сократились с 2,6 млрд до 1,9 млрд рейхсмарок. Несмотря на шокирующий рост процентных ставок, объемы резервов неумолимо сокращались, приближаясь к минимальному уровню, требовавшемуся для «золотого обеспечения» валюты. К 17 июня, когда газеты вышли с заголовками о проблемах банков DANAT и Dresdner, Рейхсбанк уже столкнулся с полномасштабным валютным кризисом. Более того, внешняя финансовая ситуация Германии была настолько тяжелой, что 20 июня президент Герберт Гувер был вынужден пойти на беспрецедентно резкое вмешательство.
Базовая логика атлантистской стратегии продолжала действовать и в начале лета 1931 г., несмотря на то, что ситуация в Германии становилась критической[67]. Неверно оценив реакцию Франции, администрация Гувера в ответ на резкий поворот внешней политики Брюнинга к национализму придерживалась
О пренебрежительном отношении Шахта к Франции см.: Cate, «Hjaimar Schacht».
В полном соответствии с: Ferguson and Temin, «Made in Germany».
Winkler,
Этот момент был впервые отмечен в: Hardach,
Как пишет Винклер, Брюнинг мог бы объявить мораторий Гувера триумфом германской внешней политики: Winkler,