Великая русская революция, 1905–1921. Марк Стейнберг
и с тем, чтобы «сломить сопротивление капиталистов»[207].
Дело не сводилось к тому, чтобы подавить вражеское сопротивление. Во время Гражданской войны правительство и партия все шире прибегали к централизованным, нисходящим и нередко принудительным мерам управления во всех сферах жизни, особенно в экономической и социальной. В научных кругах продолжаются дискуссии о том, в какой степени этот авторитарный поворот – и в частности экономическая политика, впоследствии названная Лениным «военным коммунизмом», – диктовались идеологическими установками, а в какой – обстоятельствами и необходимостью. По правде говоря, отделить одно от другого почти невозможно. Еще сильнее осложняет проблему, но в то же время и указывает на глубокие взаимосвязи, далеко выходящие за пределы России и большевизма, то обстоятельство, что многие из этих авторитарных политических мер служили отражением и развитием практик, к которым прибегали власти многих стран Европы для мобилизации экономики и общества во время мировой войны – причем тон в этом отношении не в последнюю очередь задавала Германия с ее политически консервативным «военным социализмом» (Kriegssozialismus)[208]. «Царство необходимости» оказалось исключительно крепким и суровым. В докладе о состоянии экономики весной 1918 г. описывалось «состояние разрушения», причиной которого являлись «дезорганизация», «кризис», «падение», «неустойчивость» и «паралич» в каждом секторе[209]. Восстановление разрушенной экономики и ее мобилизация на борьбу и строительство стали первоочередной задачей. Но ее решение диктовалось не одними лишь обстоятельствами – отсюда и парадоксальная идея «военного коммунизма» как реализация освобожденного будущего в условиях отчаянной нужды.
Крайне актуальной становилась проблема продовольствия – особенно снабжения рабочих и солдат. В мае 1918 г. правительство объявило «продовольственную диктатуру», включавшую полную государственную монополию на торговлю зерном, жесткий контроль над ценами, преследования частников-«мешочников», обвинявшихся в спекуляции дефицитными товарами, и использование вооруженных отрядов для реквизиций зерна и других продуктов питания у крестьян. Продовольственная диктатура принимала «революционный» характер в тех случаях, когда она подавалась как классовая война против сельской «буржуазии», якобы скрывавшей огромные «излишки», и как первый шаг по пути к социалистическому сельскому хозяйству. Но в первую очередь за ней стояла необходимость. Крестьянская революция привела к усиливавшемуся преобладанию традиционного мелкого натурального сельского хозяйства, в противоположность крупным фермам, производящим сельскохозяйственную продукцию для продажи на рынке. В любом случае, у крестьян почти не имелось экономической мотивации для сбыта зерна, поскольку взамен им почти ничего не предлагалось, а деньги все сильнее обесценивались; потому продовольствие и укрывалось. Тем
См.: Ленин. Можно ли запугать рабочий класс «якобинством»? //
Holquist,
В. И. Гриневецкий.