Соло. Виктория Александровна Миско
на записи.
– Вы не ошибаетесь, Алан. Это все одиночество, – отвечал голос Лео, чуть сбиваясь от принятого алкоголя.
Проигрыватель автоматически выключил запись, и присяжные принялись подписывать обвинительные карточки. Лео Соло продолжал все так же уверенно смотреть на судью, не изменяя осанке, и Том впервые за заседание взглянул на него в ответ.
Солнце опускалось все ниже, позволяя судье вспомнить черты подсудимого, с которыми они виделись не так давно. Эти синие глаза, чуть прикрытые ниспадающими темными волосами, смотрели на него с неясными эмоциями. «Ему столько же, сколько было нам, когда мы познакомились», – неожиданно вспомнил Том. Молодые черты лица и пылающее сердце, пытающееся подтолкнуть на победу над жизнью и самим собой. Действительно, он был так похож на юного Тома, который, в свою очередь, не смог сделать единственный смелый шаг. Он не признался Надин в своих чувствах, провожая ее на тот злополучный поезд, в котором она и встретила Филиппа, а Лео шагнул. И теперь он, молодой, смелый, отчаянный, стоял перед судом, уверенный, что выбрал верный путь. Том был готов встать за трибуну подсудимого вместо него, готов был воспользоваться правом Судьи на заключительное решающее слово, но не нашел смелости, меряя свою личность с протоколом и выставленным ультиматумом.
– Зачем ты делаешь это? – прошептал судья, смотря прямо в бездонные глаза, полные важных чувств. – Зачем?..
– У суда больше нет вопросов? – громко перебил его Начальник.
Том покачал головой.
У суда больше не было вопросов. Голос на кассете, действительно, принадлежал Леонардо, о чем были даны заключение, подклеенное в дело подсудимого, и слова самого подсудимого, согласного со всеми осуждениями. Немой вопрос Тома остался без ответа, точнее, целый ворох вопросов, которые он не успел задать на консультациях, до последнего не зная, с кем беседует. Тогда он просто не был заинтересован в лишних расспросах, а сейчас уже не имел права спросить.
На часах Начальник отсчитывал последние минуты заседания и принялся собирать карточки присяжных, в которых, как уже наперед знал Том, конечно, все до единого согласятся на суровый приговор. И судья уже не мог это изменить, чтобы помочь ему. Или ей. Он был не уверен, в чьем именно спасении был заинтересован, да и имело ли это значение теперь. Теперь – нет.
Судью лишь не покидали мысли о той возможности, что представитель Министерства, та девушка, что сидела в конце зала, согласится удалить запись заседания. Том попытался отыскать ее взглядом, но не обнаружил и встревоженно принялся переводить взгляд от одного наблюдателя на другого. Как вдруг вновь этот обжигающий взгляд коснулся его лица. От испуга судья широко открыл глаза и резко вскинул голову, встретившись лицом к лицу с девушкой, которую потерял из виду.
Она стояла перед ним в своем форменном пиджаке и загораживала Лео. Тома поразило то, что он почувствовал. Именно ее глаза не давали ему покоя все время