К вершинам. Никита Божин
один дедушка с хитрым прищуром, на что получил возражение, мол, едешь дед, сидя – не стоя, и тому и радуйся. На том вопрос о гармонии в движении общественно транспорта закрыт на сегодня, далее пассажиры ехали молча с лицами полными грусти и задумчивости. За окном кружил мелкий снег, в автобусе становилось жарко от людей, из частого дыхания, что было даже немножко приятно. Автобус медленно, как огромный кашалот, плыл по улицам, перебираясь через препятствия из снега, ямок и припаркованных как попало у обочин машин.
Наконец автобус достиг нужной остановки, еще не конечной, но Федор Васильевич вышел здесь. А впрочем, он жил тут рядом, к чему ему ехать до конечной? Что отсюда, что оттуда идти – разницы никакой. Сквозь еще более нечищеные улицы он пробирался сугробами к дому непечатным словом поминая начальника коммунальной службы и всех причастных. У дворов частных домов тем временем все почищено, каждый сам себе навел порядок, но в общем масштабе улицы прилично занесены, а снегоуборочные машины сюда заезжали не часто, обычно, когда уже людьми все убрано.
Благо, у своего двора Федор Васильевич почистил снег еще вчера с утра, и на пространство рядом с домом приятно глянуть. Хорошо, что днем еще сильный снег не пошел, а то бы уж и завалило все снова.
На улице быстро темнело, зажигались первые фонари, от окон стелился теплый свет по белому снегу. С улицы одно удовольствие наблюдать за аккуратными фасадами частных домиков, где почти у всех моргают гирлянды украшающие ели или развешанные по окнам. Красивая иллюминация подсвечивается большими уличными фонарями, что горят один через два, а с высоты медленно падают редкие искристые снежинки. Темная ночь, и уже вот-вот будет зимнее солнцестояние, но и без этого, сейчас тянулись самые долгие ночи. Морозы держались крепкие – последние три недели минус 20 по Цельсию днем не воспринимались как что-то пугающе. Необратимо далеко осталось теплое лето, да и до нового лета не скоро. Лишь собаки завывали по округе, наверное, тоскуя по более теплым временам.
Федор Васильевич вошел в дом, который он сам переделал едва ли не с нуля. Оставшийся от родителей сруб оказался еще неплох, но очень мал и планировка не самая лучшая: сплошные проходные комнаты, огромные залы и крохотные спальни. За свою жизнь здесь Федор Васильевич сделал большую перепланировку, выстроил две пристройки, новую кухню, перекрыл крышу, поменял трубы, провел воду, сделал капитальный ремонт, а кроме того построил сарай, гараж и новый подвал. Сам же он выковал новый палисадник жене, устелил двор плиткой, обустроил вид, украсив дом изящными фонарями и фигурками из дерева; установил хороший и высокий забор с воротами. Собаке и той будку такую сладил, что умей другие собаки завидовать недвижимости, непременно бы облизнулись, глядя на «постройку». Все в доме доведено до простого бытового совершенства, а сам Федор Васильевич по-прежнему полон сил и желания трудиться. Он вошел в дом с удовольствием,