Аз Бога Ведаю!. Сергей Алексеев
как солнце закатилась, но взор померк. Ты власть познала, а вся прочая мудрость сквозь пальцы утекла.
– Ослепла я? – Княгиня огляделась. – Да нет же, вижу: море бурное и тьма на небе…
– Была бы зряча, грозить не стала – сама б позрела Птичий Путь. Да и нужды бы не было ступать на тропу Траяна. – Старуха понужнула белугу. – Ох, власть земная! Все очи выела тебе… коль темнота в глазах и море чудится рекой, а речка – окияном. Позри окрест себя! Я ж очи отвела тебе!..
В тот миг увидела княгиня – ладья бежит по волнам вслед за лебединым клином, небо чистое, высокое, и не море бурное окрест, а речка едва лишь рябится под ветерком, и вода светлая, солнечная – каждый камешек на дне сияет.
– Незряча, матушка, незряча, – старуха горевала. – И что в мире творится? В который раз светлейшие князья приходят на Русь править, а минет срок короткий, глядишь, и взор померк. Свет угасает… Кто гасит свет в князьях? Ты же княгиня, просвещена была. Признала я тебя, как увидела. Водил тебя Вещий князь сиим Путем. И на тропу Траяна ты ступала вкупе с ним. А сколько теперь дорог-путей знаешь небесных? Два только: Млечный, коим с небес сошла, да Последний, которым отправишься, когда час пробьет. Третий-то Путь, который между ними, тебе уж и неведом, и не зрим. Тропы земные прелестней стали, чем тропа Траяна… Ужели власть – такая заразная хворь, что способна и Свет разить? Пустая моя головушка, седьмой век живу на Птичьем Пути, а ума не набралась. Внять не могу, отчего в князьях ни Свету нет, ни памяти – беспутство лютое творится. На что уж князь Олег! Был Вещим Гоем, а мир покинул как дурак. Ему-то ведома была тропа Траяна. Нет Русь по ней вести, а он изрочился и стал судьбу пытать… Владычество и власть – стезя худая, коль Вещего князя на земные пути свела. Чего вы ищете на этой стезе? Богатства и утехи? Чести и славы? Да ведь на небесной тропе сего добра довольно каждому. И труда-то нет – нагнись и подыми… Теперь уж Олега не спросить, так я тебя спрошу: как же утратила ты дух просвещения, матушка-княгиня?
– А боги постарели, – призналась она. – Коль Род стал дедушкой, Даждьбогом, то силу свою утратил. Перун по нраву мне. Он молод, громовержец, и удал. И зрим, когда гневится в небе. А Род – где он? В чем суть его? Незрим, как и тропа Траяна. И потому ступать по ней мудрено и хлопотно. Земли не видно под ногою и крикнуть хочется: «Где я стою? Где я?» А крикни, так народ услышит, бояре возмутятся… Пристало ли князьям вести за собой Русь Тресветлую неведомо куда?
– Зришь ли, матушка, где ныне стоишь? – спросила старуха. – На каком Пути?
– Места я узнаю, – огляделась княгиня. – Должно быть, плывем мы по реке Ра к истоку…
– Беда, беда, – простонала старуха, погоняя белугу. – И тяжко же бродить в потемках. Вот от того и бьете лбы!.. Да ты же на тропе Траяна! Вот темнота! Вот чудь слепая! Ужель не чуешь: под тобой не хлябь земная, а твердь небесная?.. Н-но, н-но, белуга! Чего зря реветь? Наддай, уж так и быть, свезем княгиню в Храм. Авось прозреет…
3
Между тем путь по тропе Траяна продолжался и был нескончаем. Он был и короток и долог, ибо всяк, кто вставал на него, одолевал