.
сделано для литерных поездов Верховного правителя. И то потому, что там везли вожделенное золото, очень много золота, слишком лакомую добычу, чтобы не урвать ее для своей страны. Ну и для себя, конечно, положить дольку малую тяжеловесных русских империалов, ведь не зря же почти два года в Сибири сражались.
Командование корпусом сделало все, чтобы обрушить белую государственность, инспирировав перевороты в Красноярске и Иркутске, решительно ставя на эсеров, либералов и земцев, тех, кого называли «демократической общественностью». Но эти болтуны оказались калифами на час, реальной силой не обладали, бездарно потеряв время в бесконечных разговорах о спасении России и в попытках договориться с большевиками о коалиционном правительстве и «буферном» государстве.
А вот последние предстали людьми дела, твердо знающими, чего хотят. Окрепнув за спиною Политцентра и дождавшись скорого прихода партизан, они живо показали, на кого куры записаны. Уже 23 января большевики взяли власть в свои руки, отодвинув в сторону эсеровских говорунов из Политцентра, что считали себя победителями, совершившими переворот, отправивший в небытие обанкротившееся белое правительство.
И тем горше было потрясение от позиции большевиков по отношению к их главному союзнику. Те просто и без затей, позабавившись три недели игрой в «демократию», создали Военно-революционный комитет. И крепко взяли интервентов за глотку – угроза прекратить снабжать черемховским углем многочисленные эшелоны корпуса или взорвать мосты на перегонах оказалась действенной, пусть у красных в Иркутске пока не имелось силы, способной противостоять легионерам в открытом бою.
Чехи пошли на мировую, согласившись передать вагоны с золотым запасом рухнувшей Российской империи в дополнение к выданному еще ранее Политцентру бывшему Верховному правителю адмиралу Колчаку. «Золотой эшелон» отогнали на запасные пути и взяли под усиленную охрану, но уже смешанную – из большевиков и легионеров. ВРК ведь тоже нужны были гарантии от обмана, ведь золото имеет притягательную власть над нестойкими к соблазну человеческими душами!
И поэтому разговор в вагоне был напряженный…
Владивосток,
командир роты Военной
учебно-инструкторской школы
подполковник Хартлинг
Пушка оглушительно рявкнула, и Хартлинг облегченно вздохнул – разрыва ствола не произошло, нет его вины, а значит, можно стрелять сколько нужно. Он посмотрел на здание коммерческого училища, где засели мятежные егеря, – на одной из стен вспух клубок взрыва, во все стороны полетели камни и стекла. Их «угостили» шрапнелью, трубка которой была поставлена на удар. Не хватало еще фугасными снарядами разворотить большое здание, столь нужное для перенаселенного города.
– Сэр, я есть американский гражданин, живу этот дом!
Подполковник от неожиданности обернулся – перед ним стоял мужчина, одетый в добротную шубу, из-под полы которой