Толстовский дом. Елена Колина
Леве и болтушке Тане, что они евреи, но не должны обсуждать это в школе с другими детьми и с учителями? Но почему, быть евреем стыдно?..
Сказать – гордитесь, что вы евреи, но тайно. Но тайное означает плохое. Как ни выкручивайся, для детей это травма.
Сказать – не гордитесь, не стыдитесь, просто знайте… Объяснить своему ребенку, что он, такой любимый, такой прекрасный, заведомо виноват? Объяснить, что эту несправедливость не понять и не исправить никогда, что мир вокруг не прекрасный, а несправедливый? Объяснить, привести примеры, разрушить розовое солнечное детство? НУ НЕТ. Просто знать не получается, и тогда спасительное – не сейчас, потом, когда-нибудь. ПОТОМ, КОГДА-НИБУДЬ, НЕ СЕЙЧАС. Мы же сами как-то узнали, что мы евреи.
– Мы же сами как-то узнали, что мы евреи, – примирительно произнесла Фаина.
– Ага, узнали! – закричал Илья. – Во время дела врачей мама сказала, что евреев вышлют из Ленинграда, и заплакала. Мне было пятнадцать лет, и я хотел убить Сталина за то, что мама плачет, – вы этого хотите?!
– Илюшка, мы не хотим, чтобы ты убил Сталина. Сталин мертв, – заметила Фаина, – но у нас больше нет антисемитизма. Посмотри на нас четверых через пять – десять лет, Фирка будет директором школы, мы с тобой кандидатами наук, завлабораториями или завотделами, Эмка… ну, про Эмку нечего и говорить… У нас теперь каждому – по труду, независимо от национальности.
– Ты все-таки потрясающая идиотка! – с нежным восхищением сказал Илья. – При чем здесь вообще труд?! Скажи Тане, если кто-нибудь назовет ее жидовкой, пусть она отвечает: «Я не жидовка, у меня мама кандидат наук, а папа профессор».
Лева и Таня давно уже удалились за шкаф, сидели на Левиной кровати, как птицы на жердочке, как А и Б сидели на трубе, – рядком, и старательно подслушивали.
– Лева! Они ссорятся? – спросила Таня.
– Не ссорятся, просто переживают, – авторитетно сказал Лева, – просто переживают, что мы с тобой евреи, а они нет.
– Неинтеллигентно выделять себя из окружающих, – убежденно произнесла Фаина.
– А что интеллигентно – чтобы дети не знали своей национальности? – звенящим от обиды голосом спросил Илья.
– Разговор окончен, – сказала Фира.
Все они были интеллигентные люди, что составляло содержание их жизни – БДТ, «Новый мир», диссертации, – просто у Фиры не плохой, нет, властный характер.
– Профессор, пойдем покурим, – поманил Илья.
Они вышли на лестничную площадку, уселись на подоконник рядом с полной окурков консервной банкой.
– Мне одну книжку дали на неделю, – Илья наклонился к Кутельману, прошептал: – «Камасутра»… Картинки не пропечатались, но текст разобрать можно. Оказывается, существует восемь способов заниматься любовью и 64 позы. Там все подробно описано – и сила, и темп… Вчера Мария Моисеевна полночи на кухне с соседкой просидела, а мы с Фиркой книжку изучали.
Кутельман поморщился – пошлость Ильи его оскорбляла.
– Я как раз об этом и хотел поговорить.
Илья