Жизнь и смерть в аушвицком аду. Павел Полян
польских евреев при этом стояли и безучастно смотрели)[259]. По версии Ш. Венеции, было всего двое эсэсовцев и двое греков (второй – Хуго Венеция). Каждый из греков должен был нейтрализовать одного охранника, но если Эррера это сделал, то Х. Венеция не смог. В результате второй эсэсовец ранил переплывавшего Вислу Эрреру в бедро, и погоня обнаружила его уже умершим от потери крови. Х. Венецию забрали в Бункер, а расчлененное тело Эрреры было выставлено на принудительное обозрение на столе во дворе крематория II: каждый член «зондеркоммандо» должен был пройти мимо стола и заглянуть в глаза голове жертвы.
Греческие историки датируют это событие интервалом между 21 и 29 сентября[260]. А. Килиан полагал, что селекция «зондеркоммандо», состоявшаяся 23 сентября 1944 года, могла быть в том числе и реакцией на побег А. Эрреры[261]. Однако новейшие находки И. Бартосика однозначно датируют это событие 9 августа 1944 года (сообщено А.Килианом).[262].
Диспозиция сопротивления: польский и еврейский центры
Вскользь уже говорилось, что на более успешных побегах из Аушвица и Биркенау[263] «специализировались» два других контингента – советские военнопленные и международное (под польско-австрийским руководством) Сопротивление.
Бежали они, впрочем, совершенно по-разному. Советские военнопленные – как-то безоглядно, на авось и ничуть не считаясь с «ценой вопроса»: побег или подготовка к нему были как бы их естественным состоянием. Бежали – смотря по обстоятельствам – и в одиночку (если спонтанно), и по двое – по трое, а однажды – 6 ноября 1942 года – и целой дюжиной![264]
Подпольщики, собственно, даже не бежали, а организовывали побеги: долго, тщательно и осторожно, и то лишь после того, как была отменена – из соображений сбережения трудовых ресурсов – коллективная ответственность за них. Бежали в основном к «своим» – к партизанам из Армии Крайовой: связь с ними у польского подполья была действительно налаженной[265].
Тут самое время отметить, что до середины 1943 года лагерное подполье в Аушвице было разношерстным и разрозненным, разбитым по национальному признаку, а иногда и на несколько групп внутри одной национальной группы (например, среди поляков, где свои группы имелись у коммунистов, левых социалистов и националистов). Во главе подполья стояли поляки (Юзеф Циранкевич, Збышек Райноч и Тадеуш Голуй), австрийцы (Альфред Клар, Хайнц Дюрмаер, Эрнест Бургер, Герман Лангбайн) и немцы (в частности Бруно Баум, заменивший Бургера, Руди Гебль и др.)[266]. Но в организации состояли и советские военнопленные, и евреи. Среди первых известны имена офицеров Кузьмы Карцева, Александра Лебедева, Петра Махуры, Федора Скибы, Владимира Соколова и других[267]. А среди вторых – Иегошуа Айгера (по одним сведениям, регистратор Политического отдела, по другим – электрик[268]) или Израэля Гутмана (впоследствии известного
См. свидетельства Э. Айзеншмидта (
Кстати, за все время существования концлагеря в Аушвице из него бежало 667 чел. Только 270 из них были пойманы и казнены (единственный не казненный – немец
Одних только касиб (контрабандных писем) они вынесли более тысячи! Подробнее о польских побегах из Аушвица и о взаимодействии польского подполья в основном лагере с партизанами Армии Крайовой в окрестностях Аушвица см.:
Отдельная ячейка, по Забоченю, была и в Биркенау (Михаил Виноградов, Иван Ковалев, Константин Петров, Евгений Хорошунов и др.). См.: