Дикая и опасная. Кира Стрельникова
и я даже не заметила, в какой момент «поплыла», прикрыв глаза и откинув голову ему на плечо. Вот уж не думала, что от простых прикосновений к коже у меня башню снесёт, да ещё так далеко. Своё тело я уже не контролировала, а только пыталась беспомощно осознать, что же, что же такое происходит, отчего хочется выгибаться, и одежда вдруг становится жутко неудобной, потому что в ней ужасно жарко. И спокойное дыхание превращается в тихие, судорожные вздохи, периодически срывающиеся на всхлипы.
Ладони Вердена скользнули под тонкий свитер, оказавшись неожиданно прохладными, и это слегка отрезвило, вернув меня в реальность. Проклятое сознание вместе с тараканами никак не желало отключаться, ехидно комментируя: «А вот сейчас, дорогуша, тебя разденут…» Кажется, я опять замерла, настороженно ожидая дальнейших действий Тима.
– Со-о-онь, – протянул он шёпотом, и его ладони медленно поднялись вверх, задирая свитер. – Ручки подними…
Не дав мне осознать, о чём просит, ушлый альбинос слегка сжал зубами мочку моего уха, отчего я чуть не взвилась, разом позабыв про страхи и сомнения. Без шуток, меня будто током несильно тряхануло, я аж охнула, стиснув кулаки, и не зная, как сдержать шквал обрушившихся эмоций. Зачем сдерживать? Потому что панически не хотелось утонуть в нём с головой, перестав контролировать окружающее, содрать с себя последние щиты, остаться мягкой, ранимой, такой, какой и наедине с собой не бывала… Потому, что тут не было места притворству: или такая, какая есть, или вообще не стоило затевать всё это. Это даже доверием-то не назвать, это что-то глубже, и оттого ещё более пугающее. Нет, не подобрать слов, не могу.
– Умница… – прошелестел Верден.
Ой. Пока я тут занималась сеансом психоанализа с собственным сознанием, Верден успел таки стянуть с меня свитер, и его ладони легли на мою не шибко большую грудь, прикрытую тонким кружевом белья. Я вздрогнула, ухватив его за запястья, сердце гулко колотилось о рёбра, и приходилось часто сглатывать пересохшим от волнения и страха горлом. Только страха не иррационального, а вполне конкретного. Страха позволить продолжить этому человеку и дальше изучать моё тело, его слабые места, и вместе с одеждой снимать с меня последнюю защиту.
– Сонь… – хриплый, проникающий в каждую клеточку тела, голос, и у меня вырвался глухой стон, полный тихого отчаяния, я почувствовала спиной, как тяжело, неровно билось его собственное сердце. – Ручки убери…
Не имея сил ответить, мотнула головой, и тогда он начал осторожно поглаживать большими пальцами грудь поверх бюстика, задевая край открытой кожи, отчего мурашки уже не переставая гуляли от затылка до пяток. Я ёжилась, позвоночник вдруг сделался гибким, тело мягко прогибалось под лаской, желая продолжения, и полностью игнорируя сигналы растерянного сознания не поддаваться. Время остановилось, застыло каплей янтаря, а я в каком-то сладком оцепенении отметила, что пальцы Тима сдвинули кружево и с каждым движением опускали его всё ниже, пока не добрались