Найти Ларсена. Марго Генер
утро, – нехотя поздоровался Ларсен, всем видом показывая, что торопится.
– Спешишь, да? – поинтересовался горшечник и стал перебегать дорогу, рискуя угодить под колеса моноколесницы.
Возничий прокричал ему что-то грозное и не лицеприятное в след, но горшечник не обратил внимания. С широкой улыбкой во все тронутые желтизной зубы, он приблизился и протянул ладонь.
– Ну, здорова! – проговорил он. – Ты что, спешишь?
7
Ларсен выдавил вынужденную улыбку, тратить время на разговоры с горшечником не хотелось, но грубить тоже не стоило – горшечник и об этом насплетничает, да еще приплетет своего. Потом окажется, что Ларсен его оскорбил, оболгал и вообще избил на улице прямо посреди бела дня.
– И тебе доброго, – нехотя произнес Ларсен и посмотрел в сторону, как бы намекая, что да, времени у него совсем нет. – Спешу, угу.
– Неужто ль в трактир? – с усмешкой спросил горшечник. – Слыхал туда аж из самого Брасса завезли отменное вино. Сам не пробовал и не видел, но вчера заходил гном за вазонами, сказал, что да, вино что надо. Кертерберийское, трехлетней выдержки. В Брассе, говорят, есть какие-то очень крутые виноградники. Дорогущие. Семейное дело вроде.
– Знаешь, – натянуто улыбаясь и косясь в сторону, произнес Ларсен, – с тобой правда очень интересно разговаривать. Но у меня дела.
– Да какие дела? – продолжил допытываться горшечник. – Утро раннее, а ты уборщик в кожевенной лавке. Ты ж вроде только по вечерам драишь полы. Или нет? Не хочешь поделиться со стариной горшечником?
При этих словах мужчина подбоченился и прищурил левый глаз, будто они старые друзья, а он только и ждет душещипательных откровений.
Ларсена передернуло. Он терпеть не мог, когда ему напоминают, кем работает – мало кто из парней двадцати лет мечтает вкалывать поломойкой у кожевника в лавке. Там всегда стоит жуткий запах, а к вечеру пол покрывается черными следами, будто кожевник нарочно топчется в грязи, чтобы потом испачкать. Но стоило отметить – платил он хорошо и регулярно, и Ларсену грех было жаловаться, поскольку в его положении найти работу не просто.
Ему вообще повезло, что не сгинул где-нибудь в канаве. Родителей, к своей жгучей досаде, не помнил – его нашли под кустом ежевики погожим летним днем, когда ему было пять лет от роду. С тех пор он пытался найти хоть какие-то сведения о себе и своей семье, но словно какая-то сила отгораживала его от всего, что могло бы пролить свет на тайну его рождения – то почтальон, которые вез старые газеты вдруг увольнялся и уезжал, то книга учета в ратуше неожиданно терялась, то попросту начиналась гроза, не позволяющая попросту выйти из дома.
Городничий взял маленького Ларсена к себе в дом на кухню. Там он и рос до четырнадцати лет. А как достиг рабочего возраста, направили трудиться, выделили маленькую комнатку на втором этаже постоялого двора недалеко от центра города. С тех пор Ларсен мотался, подрабатывая то там, то здесь, на подхвате. А год