Итан слушает. Катрина Кейнс
говорил о Кэйлин – о том, что она умерла, но вернется, что будет умирать и возвращаться, и снова умирать.
И это действительно случилось: Кэйлинна Нод умерла через пару дней. И с тех пор не переставала этого делать.
Не то чтобы он был кем-то особенным – человек, от желания которого все пошло наперекосяк. Его звали Джон, или, может быть, Джек, и фамилия его была незапоминающаяся, словно приехал он издалека, и предки его были из страны вроде Гилики или Княжества Морь. Работал он охранником в маленьком городском университете – честно говоря, не лучшая работа. Платили скромно, зато напрягаться не приходилось, и Джон видел множество человеческих лиц. Поначалу они казались разными: каждый человек светился уникальностью. Но потом архитекторы, учителя, бухгалтеры, юристы слились в сплошную массу: когда начинаешь видеть только руки и пропуска, пропуска и руки. Заусенцы, шрамы, ядовито-красный и черный маникюр, кольца, пятна от ручки… Так случилось и с Джеком.
Однажды, когда проходная пустовала, к турникетам подбежала девушка. Полы ее распахнутого плаща хлопали как крылья: для нынешней погоды одежда была слишком теплой, но Джек не успел обратить на это должного внимания. Так вышло, что именно в ту секунду он вспомнил о своем детстве, – очень эта девчонка напомнила ему старую знакомую – и совершил неосторожность. Ту самую, из-за которой девчонка поскользнулась буквально на ровном месте и неудачно упала прямо в готовящийся захлопнуться турникет.
Стены, створки и автомат пришлось долго отмывать. А Джек – или, может быть, Джон – ушел с работы. И отправился на север.
После того как Кэйлин в буквальном смысле расплющило, родители перестали ее замечать. Они могли столкнуться с ней в коридоре, рассеянно сказать «Привет», за ужином поинтересоваться, как дела в университете, или выгнать ее из ванной. Но если Кэй не было поблизости, – она сама проверяла, подслушивая за углом, – родители считали, что их дочь погибла. Когда мать начинала плакать, Кэйлин старалась тут же появиться в поле ее зрения. Тяжело было видеть, во что горе превратило близких ей людей.
А вот Эван, как ни странно, никогда не забывал, что в доме живет исполняющая желания сестра, которая теперь частенько играет роль трупа в какой-нибудь подворотне или на дороге. И когда он напоминал маме и папе о том, что пора бы навестить дочку, они не бежали на кладбище, а тут же спускались в подвал. Кэйлинна не стала возвращаться в свою старую комнату: теперь все там казалось до такой степени фальшивым и ненужным, что она не могла заснуть. Впрочем, она и так почти не спала – потребность в отдыхе была скорее привычкой. Равно как и еда.
Университет она тоже посещала по привычке – иногда даже тихо сидела на лекциях. Ее все равно никто не замечал…
#Глава 3
Кэйлин закончила рассказ, который прерывала дважды, – родители, видимо, по просьбе брата, приносили в подвал чай и несколько тарелок тарталеток, – и улыбнулась.
– Вот