Возвращение домой. В поисках 4-го измерения. Владимир Фёдорович Власов
так, – ответил он и замолчал, грустно глядя в окно.
– Что же вы собираетесь делать? – спросил я его.
– Вот пришёл просить у вас помощи, – сказал он, – я же не могу болтаться между небом и землёй. Если я не умер, то, значит, жив. Поэтому прошу признать этот факт, и выдать мне документы. Тогда бы я мог устроиться на работу, поселиться где-то в общежитии, одним словом, получить возможность на человеческое существование. В настоящий момент моя жизнь ничем не отличается от бродячего пса.
– А как вы прошли мимо охранника? – вдруг подал голос со своего места Сергей Андреевич.
– В моём птичьем положении можно вообще научиться летать по воздуху, – сказал мужчина.
– Разве вы русского языка не понимаете? Мы не выдаём здесь документов. Этим занимается полиция, – недовольно объявил ему Сергей Андреевич, пытаясь отмахнуться от него, как от назойливой мухи.
– Тогда чем же вы здесь занимаетесь? – спросил нас бомж.
– Чем мы занимаемся?! – подскочил на стуле Сергей Андреевич. – Если вас интересует, то я могу объяснить. Вы думаете, что государственные чиновники вообще ничего не делают, а сидят на своих стульях, ковыряют в носу пальцем и считают мух на потолке?
Мужчина ничего не ответил.
– Так вот, любезнейший, продолжал мой сосед, – мы следим за порядком в государстве. Если мы будем допускать всякие непотребности, то люди встанут на головы и начнут так ходить по всей стране.
– Разве нужно получить разрешение от вас, чтобы встать на голову и ходить так? – с усмешкой спросил его бомж.
– Конечно же, такого разрешения у нас не нужно получать, – спокойно сказал Сергей Андреевич, как будто не заметив иронии в словах бомжа, – но мы всегда готовы выслушать посетителя и рассмотреть любое его заявление, каким бы странным оно не показалось на первый взгляд. Ведь в жизни всякое случается, так вот, прошу вас рассматривать чиновников как служащих, пекущихся о благе, проводников народа, а не недоумков, которым нечем заниматься в жизни. Для этого блага мы и работаем все двадцать четыре часа в сутки, и даже не спим. Поэтому все знают, что работа у нас не нормированная. Мы практически никогда не выходим из этого кабинета. Вся наша жизнь проходит среди этих бумаг. Мы выслушаем любого человека, если он даже придёт к нам ночью.
– Однако, – возразил бомж, – на двери вашего кабинета написаны часы приемов. К тому же хотелось бы знать, в чём заключается это благо, о которым вы печётесь.
– Это так, – не растерявшись, ответил Сергей Андреевич, – официально мы принимаем в эти часы, но потом мы всё время посвящаем разбору жалоб наших посетителей. Через эти бумаги мы прочной связью связаны с нашим народом, мы знаем все его чаяния, боли, беспокойства, тревоги и треволнения. И мы денно и нощно работаем над тем, чтобы решить все его проблемы. В этом и заключено это благо. Даже вы, человек без определённого места жительства, без имени и каких-либо других данных о себе, можете прийти к нам и пожаловаться на свою жизнь.
– Вот только станет ли от этого моя жизнь лучше? – со вздохом произнёс бомж.
– Не