Призрачная любовь. Екатерина Оленева
несмотря на нехарактерную для этой нации хрупкость, была чистокровной еврейкой).
А вот в Андрее она явно прослеживалась. Можно сказать, била ключом. Он был надежным, предсказуемым, предусмотрительным. Меркантильным. И как полагается правильным мальчикам – скучным.
Мы с Андреем подали заявление в загс. А потом…
Елена Григорьевна поднялась и подошла к окну, рассматривая дремлющий город, усыпанный бусинами огней.
– Потом события приняли совершенно жуткий поворот. Лев Григорьевич, отец мальчиков, начал за мной ухаживать. Я решила не отвергать его ухаживаний.
Лицо женщины напоминала белую злую маску.
– Из мести! Понимаешь?
– Нет, не понимаю, – ответил Мишка внезапно севшим голосом. – Что было потом?
– Это сложно понять, я знаю, но …
– Что сложного? – пожал плечами Миша, в свой черед потянувшись к сигарете и глубоко затягиваясь едким дымом. – За одного сына ты выходила замуж для статуса, со вторым спала для удовольствия, а с отцом развлекалась из-за денег. Все очень даже понятно. Но выглядит не привлекательно, это точно.
– Издеваешься? – прищурила глаза любовница. – Ты ещё просто щенок, у которого молоко-то на губах не обсохло! Но, по большому счету, наверное, ты прав? Только давай пока оставим комментарии. Раз уж сегодня я решила исповедоваться, то выговорюсь до конца. И черт с тем, что ты обо всем этом думаешь.
По случаю нашей помолвки с Андреем мы устроили нечто вроде семейной вечеринки. Все прилично выпили и, так случилось, что мы оказались близки. Втроем, вместе. Понимаешь, о чем я?
Мишкины брови взлетели высоко.
Он присвистнул:
– Чисто технически интересно было бы на это посмотреть.
– Такое не приветствуется общественной моралью. Но это была незабываемая ночь, – медленно подбирая слова, словно в трансе говорила Елена. – Они была великолепны – все трое. Но и Лев Григорьевич, и Андрей были только вариацией темы. Мелодией был Адам. Только Адам, он один, всегда!
– Ну да, один. Двое других это так, бонус.
Левина машинально затянулась очередной сигаретой.
– Той ночью я видела Адама в последний раз. Наутро мы нашли его мертвым. Он вскрыл вены. Вокруг догорали свечи.
Свечи была повсюду. Свечи. И кровь. Вот так все и закончилось.
– Н-да, – взъерошив волосы, после довольно длительной паузы, изрек Миша. – Я узнал о вас много интересного, много нового, многого увлекательного, дорогая Елена Григорьевна. Мне до вас ещё расти и расти. Учиться, так сказать, и учиться.
Елена зло засмеялась:
– Ревнуешь?
– Нет, не ревную, – передернул плечами Миша. – Завидую.
И они принялись жарко целоваться, разгоряченные кто ревностью, кто воспоминаниями.
Глава 6. Мишка
Стрелки на часах показывали половину пятого.
Летом светает рано, и первые, самые смелые солнечные лучи робко теснили ночь, смешивая свет и тьму в тесное и нестойкое объединение – сумерки.
Михаил