Осколки сгоревших звёзд. Морвейн Ветер

      Дюзы подрагивали, испуская лиловые выхлопы. Штурвал под ладонями нагрелся, так что мне с трудом удавалось его удержать.

      Я скосил глаза на визор и подмигнул.

      – Идиот, – прокомментировал Брант.

      Как будто бы я не знал. Ха.

      Джессика, стоявшая на небольшом пятачке между двумя стартовыми площадками, поправила микрофон и неторопливо начала считать. Издевалась – иначе никак.

      – Три.

      – Два.

      Руки стиснули штурвал так, что побелели костяшки.

      – Полтора.

      Я зарычал.

      – Один. Старт!

      Два корвета, взвизгнув моторами, рванулись вперёд. Рейнхардт на старте опередил меня на полголовы – ещё бы, у него под капотом фотон, хотя все знают, что на Тардосе он запрещён.

      У меня бы тоже был фотон, если бы я его не проиграл. И я скажу за это спасибо Бранту – если проживу следующие полчаса.

      Астероид, несущийся прямиком на меня, ушёл в сторону в последний момент.

      Заныли запястья, но я всё-таки выкрутил штурвал – а вот Рейнхардт не успел. Его куколка проскребла крылом и ударилась об один космический булыжник – и отрикошетила к другому.

      Отлично. Я выхожу вперёд.

      Правда, всего на пять минут – восстановить управление ему удаётся слишком легко. Но, естественно, я не сдаюсь.

      Делаю плавный разворот, заходя под него, так что магнитное поле моей малышки мешает ему прокладывать курс.

      – Запрещённый приём! – раздаётся в наушниках.

      – Брант, заткнись. Делаю, что могу.

      Он снова бьётся об астероид крылом, уходит немного вниз и… наносит удар по моему кораблю.

      Если бы за пределами рубки разносился звук, уверен, я услышал бы вой. Но нет, там царит тишина – полная и мёртвая, в которой, если нас потеряют пеленгаторы, не отыщет уже никто.

      – Ты сам напросился, – слышу в наушниках, но отвечать не буду. Не до того.

      Немного прибавляю скорости и опять выхожу вперёд.

      Рейнхардт в ярости. Не сомневаюсь. Потому что на его пути очередная ледяная глыба – а на моём космический простор.

      Ему приходится сделать разворот, но… чёрт. Он выходит напрямую и поддевает носом брюхо моего корабля.

      Судорожно рву штурвал, пытаясь выправить курс, но корвет, вращаясь, уходит в пике. Пара секунд – и я вернусь. Уверен. Но…

      Гиперворот раскрывается в паре арнов от моего корабля, и белоснежный «Буран» выскальзывает из него подобно змее.

      Канал связи заполняет мат. По-моему, не мой, хотя трудно утверждать. Кажется, на Рейнхардта орёт кто-то ещё, но голоса мне не узнать.

      Секунда – и нос моего корвета плавно входит в острое крыло "Бурана".

      Я понимаю, что дело швах, когда в точке нашего столкновения полыхает огонь. У кого-то пробит борт. Интересно, у меня или у него? И кто вообще догадался открывать в астероидном кольце гиперврата?

      Подозреваю, что мне уже не дано этого узнать.

      Всё-таки пробит я. Рубку стремительно покидает кислород. Компьютер нудит об угрозе – но я-то ничего поделать не могу. Сознание плавно отступает в темноту, и последнее, что я слышу – чужой, незнакомый вопль:

      – Рейнхардт, я тебя убью!

      Глава 1

      Исгерд решительно мерила шагами коридор перед приёмной ректора – от двери до двери.

      – Идиот, – повторяла она раз за разом, – почему вокруг меня одни идиоты?

      Платиновые волосы метались по плечам при каждом движении, голубые глаза сверкали фотонным огнём.

      – Как же я ненавижу вас всех!

      С самого позавчерашнего дня Исгерд Ларссон не могла понять, за что ей так повезло – отправляться в Нефритовую Академию не столько для того, чтобы учиться, сколько для того, чтобы, по выражению драгоценной госпожи Первого Консула, «налаживать контакт». Налаживать контакт с кем? С идиотом, который палит топливо в астероидном поясе, чтобы показать неведомо что неведомо кому?

      – Ему же девятнадцать лет! – сказала Исгерд ещё тогда, когда Первый Консул позвала её к себе.

      – Как и тебе.

      Исгерд оставалось лишь задохнуться возмущением. Ну да, ей тоже девятнадцать лет… но общение со сверстниками никогда не было её коньком. Она с трудом понимала, чем они живут.

      Выросшая при дворе, принятая Консулом в семью, Исгерд была сиротой, но всегда очень хорошо помнила, кому на самом деле обязана всем. Госпожа Консул заботилась о ней и дала ей всё, чего только можно было пожелать. И вот теперь, очевидно, она хотела получить расчет.

      Нет, Исгерд, конечно, понимала, что платить однажды приходится за всё – но не так и не сейчас.

      – Меня обучали как убийцу! – бушевала она, но чёртова Госпожа Консул только потягивала