Сказки смерти. Сборник 4. Отсутствует
свет ночника делал стены больничной палаты серо-жёлтыми. Два запоздалых осенних мотылька порхали в его бледных лучах, наполняя комнату танцующими тенями. Все больные уже спали, время перевалило за полночь. Даже молодая медсестра задремала в коридоре, прямо за своим столом. Мама ушла домой, ей давно следовало хоть немного отдохнуть. Только Садако не могла заснуть и тихо сидела в постели, на смятых белых простынях, вглядываясь в мелькающие силуэты трепещущих крыльев.
В груди давило, воздух казался густым, и хоть она очень устала, прилечь никак не решалась. Руки привычно сминали листочек бумаги, сворачивая и загибая его в определенном порядке. Вот и еще один маленький журавлик.
Вдруг в тишине послышались шаги, скрипнула дверь и в палату вошел мужчина. Он немного задержался у порога, а затем подошел ближе, остановившись напротив кровати. Широкое темное кимоно с золотым поясом и бритая голова выдавали в нём монаха. В одной руке он держал посох, другой перебирал чётки. Несколько секунд, ничего не говоря, визитер рассматривал настороженную девочку. Взгляд спокойных тёмных глаз казался почти безразличным. Садако тоже молчала, пытаясь понять – зачем он здесь? Монахи иногда приходили в больницу, но почему этот явился ночью? В такой час сюда не заглядывали даже санитары.
Посетитель пододвинул стул и сел рядом с постелью. Взгляд его упал на прикроватный столик, где возвышалась горка сложенных за ночь журавликов. Подняв одного и внимательно осмотрев, монах поинтересовался:
– Что это?
Об оригами девочка могла говорить бесконечно. С тех пор, как подруга Чизуко рассказала легенду о тысяче журавликов и научила как сложить первого, Садако уже не останавливалась. Тысяча журавликов выполняла любое желание, говорят, могла даже спасти человека… И Садако пыталась сделать свою тысячу. Трудная работа отнимала всё время у ослабевшей девочки, но давала надежду.
– Значит, хочешь загадать желание? – спросил монах, когда она закончила рассказывать. – Чего же собираешься попросить?
Чего… Садако вспомнила взрыв. Ей тогда исполнилось всего два года, но она ничего не забыла. Слишком часто тот день возвращался к ней в кошмарах. Оглушающая волна горячего воздуха, словно невидимая цунами подхватила её, вынесла из дома, швырнула на дорогу и засыпала обломками. Там её нашла мать и очень радовалась, не веря в такое везение – на Садако даже царапин почти не осталось. Бомба разрушила весь город. Люди сгорали заживо, погибали под развалинами собственных домов, а позже стали умирать от голода. Но она выжила! Она спаслась!
А потом пришла болезнь… Не сразу, через девять лет. И это обиднее всего – ведь она уже перестала бояться и не ждала никаких бед. А теперь, тяжесть в груди, сдавленное горло, боль и бесконечная усталость. Говорят, она даже весну не увидит…
Садако подняла голову и вздрогнула – руки монаха превратились в огромные белые крылья, шея стала длинной и тонкой, лицо вытянулось в острый красный клюв.
Потрясенная