LIBERTÉ. Вячеслав Солопов
собой в гордиев узел. Тайные послания мигрируют и мимикрируют, выдают себя за безобидные сообщения, подделывая криптографические ключи и подписываясь фальшивыми сертификатами подлинности неотличимыми от настоящих. Они практически не распознаются усиленными протоколами безопасности, пропускаются тщательно выстроенными защитными механизмами и фильтрами, не замечаются высокоинтеллектуальными эвристическими алгоритмами. Они просачиваются в святая святых, оставаясь безнаказанными. Попробуй вычисли и вычлени один из них, удали его и первый же вошедший в систему корабль сам того не желая и не ведая, притащит в недрах коммуникационного узла связи его точный дубликат или его недостающие элементы, а вкупе с ними и шлейф других не менее крамольных сообщений. Бороться с проблемой таким способом всё равно что пытать обезглавить гидру отсекая её головы по одной. Отсеки же все сразу и в приступе радикального изоляционизма впадёшь в информационный маразм. Добровольно оглохнешь и ослепнешь, замедлив передачу данных в сотни, а то и тысячи раз. Превратив обильные потоки актуальной информации в жалкие струи устаревших сведений. Разом лишившись всех дарованных цивилизацией преимуществ и отбросив государственные каналы связи в допотопные времена. Так чем ты можешь быть опасен мне, Дэвид?
Обескураженный такими обстоятельными ответами, я умолк.
***
На исходе вторых суток, как и предсказывала Херминия, наша капсула приняла ответный сигнал. К тому моменту скудный ассортимент бортовой аптечки подходил к концу и несмотря на все предпринимаемые девушкой усилия, мне ощутимо становилось хуже. Потому раздавшееся звуковое оповещение вызова мы приняли одинаково с радостным возбуждением, пусть каждый и по своим причинам.
Херминия не таясь включила громкую связь, да и что было проку от секретности, когда, возможно, я и сам бы без труда смог подключиться к беседе с вызвавшим нас кораблём. Переговоры двух предполагаемых заговорщиков не содержали ничего примечательного. Обмен формальными приветствиями, запрос на срочную эвакуацию, всё как обычно за исключением одной странности, на которой я вынужденно заострил своё внимание. Докладывая о ситуации на борту, Херминия чётко обозначила наличие двух пассажиров. Несмотря на это принимающая сторона будто не расслышав её, задала уточняющий и совершенно излишний, с моей точки зрения, вопрос, переспросив, сколько человек находится в спасательной капсуле. У меня не имелось и капли сомнения какой сейчас последует ответ. При всей его кажущейся очевидности до моих ушей явственно донёсся не содержавший и нотки удивления размеренный голос Херминии.
– На борту один Человек!
Как только переговоры окончились, я не сдержавшись спросил, как следует воспринимать её слова и не означает ли это что теперь я вовсе не человек? Возможно, вскоре я окажусь трупом или рабом и меня уже не стоит принимать